Но я молча иду за ним по красивому коридору отеля, попутно осматриваю дорогой интерьер и прислушиваясь. Тишину нарушают только наши ритмичные шаги. Мне немного неловко от всей окружающей красоты.

И еще больше меня беспокоит молчаливый и замкнутый Отшельник. Я бы очень хотела знать, о чем он сейчас думает.

Лев Сергеевич открывает дверь в номер и пропускает меня вперед. Я вхожу в темное помещение, и тут резко включается свет, бьет в глаза.

Неприятно жмурюсь, и только спустя несколько секунд могу осмотреть просторную комнату. Тут есть даже кухня! И большой обеденный стол. А еще кожаный черный диван.

— Я очень устал, Дарина, — тихо говорит Лев Сергеевич у меня за спиной. — Поэтому сразу лягу. Выбирай себе комнату.

Оборачиваюсь резко, даже голова кружится.

Я думала, что мы будем спать вместе…

Кусаю кончик языка, чтобы не сказать это вслух.

Киваю.

Боже… это все моя наивность. Хорошо хоть научилась держать язык за зубами и не выдавать сразу все, что у меня на уме. Мы с Львом Сергеевичем один раз только поспали в его постели вместе, а я вдруг решила, что так теперь будет постоянно.

Вот же глупая.

Отшельник совершенно непредсказуемый мужчина.

И что у него в голове я все еще не знаю. Самое время вспомнить еще и про комнату, в которую я утром ломилась, чем, кажется, рассердила Давыдова. Он был очень недоволен. Сказал мне не ломиться в закрытые двери.

Я медленно прохожу к стене и осторожно нажимаю на ручку. Дверь плавно открывается, свет гостиной попадает в спальню и освещает большую кровать.

— Я могу поспать здесь, — говорю тихо, но уверено.

— Отлично, — безэмоциональный голос мужчины вибрирует в пространстве. — Спокойной ночи.

Глубоко вздыхаю, провожая взглядом Отшельника. Он быстро скрывается во второй комнате и плотно закрывает дверь.

Мне немного не по себе становится, когда остаюсь одна. И страх липкими щупальцами трогает мое тело.

Я боюсь, что у Степы могут быть послеоперационные осложнения.

А еще боюсь, что я что-то сделала не так, поэтому Лев Сергеевич вдруг замкнулся и даже не разговаривает со мной.

Принимаю душ, и спать ложусь вроде на удобную постель, но все равно как на иголках. Долго не могу уснуть, прокручивая в голове подслушанный мной разговор между Отшельником и Тигрицким.

И даже в пот бросает от нервов и недосказанности. Я ведь хотела поговорить, но известие о моем братике помешало. И даже хорошо что я не стала «выяснять отношения».

Мне ведь сразу указали мое место. Мое тело — товар, отношения у нас торгово-рыночные. Не стоит будоражить Льва Сергеевича своими догадками. Это глупо.

Утром нам в номер привозят завтрак. Я чувствую запах жареного бекона еще из своей комнаты. Сонно потянувшись, выхожу в гостиную.

Лев Сергеевич в одних трусах стоит у большого окна и смотрит на город, сложив руки за спиной. Я снова засматриваюсь на его каменные мускулы, как завороженная.

— Доброе утро, — даже не повернувшись в мою сторону, выдает мужчина. — Нам нужно поговорить.

— Хорошо, — я скованно улыбаюсь, проходя к столу. — О чем?

— Это была наша последняя совместная ночь, Дарина, — холодно заявляет Отшельник.

И я даже вздрагиваю. Внутри все напрягается. И в животе как-то неуютно становится. С непониманием смотрю в его широкую спину, распахнув глаза.

— Я что-то сделала не так? — голос позорно дрожит.

— Нет, — обернувшись, строго измеряет меня ледяным взглядом. — Просто я хочу это закончить.

Мне кажется, что внутри меня что-то оборвалось. Я чувствую, как слезы подкатывают. Горло больно обжигает изнутри.

Я молчу.

Только смотрю на Отшельника. Он холодный, строгий и совершенно чужой. Я прожила с ним чуть больше двух недель, но уже успела привязаться. И мне больно. Чертовски больно от его слов.

Я даже и подумать не могла, что все будет именно так.

— Напиши на листке свой адрес, — Лев Сергеевич кивает на ручку и листок в клеточку, явно вырванный из блокнота. — Константин привезет тебе твои вещи и документы.

Я сажусь за стол. Пальцы прошибает токовыми разрядами. Смотрю на этот листок, а у самой перед глазами пелена.