— Никаких сложностей! — заявила Ильзе, даже не задумавшись ни на секунду. — В редакции в отделе объявлений нужен человек. Я думаю, наш старый Дитер будет только рад взять человека от знакомых, а не с улицы. Зарплата, конечно, слезы, по нынешним временам, но зато карточное довольствие чуть лучше. Ты ведь умеешь печатать на машинке, верно? В твоих документах так написано. Жаль только, что у тебя нет трудовой книжки, но я что-нибудь придумаю с этим.

К счастью, для Лены Рихард, выбирая профессию для кенкарты, попал невольно в точку. Месяцы работы в штабе АРР научили ее печать на немецком алфавите пусть и не так быстро, как профессиональная машинистка, но довольно сносно. А вот азам стенографии она обучена не была, потому пришлось с деланным смущением признаться, что стенография хромает на обе ноги.

— Ну и не надо! — отмахнулась Ильзе. — Там главное — каракули бауэров да рабочих разобрать порой сложно, а так работа, скажу прямо, непыльная. Особенно сейчас, когда все чаще РАД [121] требовать занятости от женщин. Ты же не хочешь на завод или на папиросную фабрику пойти к остам, правда?

— Значит, решено! — обрадованно ударила в ладоши Кристль, боясь, что Лена вдруг выдаст себя лицом при упоминании остработников. — Если все сложится удачно, то мы будем так благодарны тебе, Ильзе, будем так обязаны…

— Полноте, фрау Гизбрехт, какие долги, — произнесла в ответ молодая немка. — Мы ведь почти стали родственниками с вами. Главное, чтобы Лена еще понравилась нашему редактору. А рекомендации я ей сама дам преотличные.

Как и договорились, в ближайший же рабочий день Лена села на поезд рано утром, чтобы встретиться на вокзале в Дрездене с Ильзе. Та специально отпросилась с работы, чтобы провести Лену в незнакомом пока городе до здания редакции и помочь с устройством, и Лена была благодарна ей за это. Сама бы она ни за что не смогла пройти по Дрездену, не держи ее Ильзе под руку. Слишком много было красных полотнищ. Слишком много шупо, солдат и сотрудников гестапо, которых Лена без труда по привычке выцепляла взглядом. Ей казалось, что вот-вот один из них укажет на нее пальцем и прикажет схватить ее как русскую шпионку с поддельными документами. Поэтому снова воскресила в памяти голос Рихарда, когда-то сумевший погасить ее волнение. Помогло и в этот раз — когда они с Ильзе подошли к зданию редакции, ее дыхание было почти ровным, а кровь не бушевала в жилах от страха.

Собеседование Лена прошла без особых проблем, как и предсказывала Ильзе. Пожилой редактор был только рад взять «своих», а не со стороны. Он не беседовал с ней долго, удовлетворившись рассказом Ильзе. Потом она и вовсе в конце увела разговор о трудоустройстве в сторону, упомянув, что ей знакомый бауэр из Перны обещал продать несколько жирных гусей к приближающемуся празднику [122] . И даже в отделе кадров также не возникло сложностей, несмотря на то что из всех документов у Лены на руках были только кенкарта и райспас. Без всяких вопросов поверили, что трудовая книжка и рекомендации Лены с прошлого места сгорели в огне пожарищ от зажигательных бомб.

— Как же ты теперь замуж-то пойдешь? — покачал головой лысоватый инспектор отдела, когда прочитал анкету, заполненную Леной ровным и аккуратным почерком. — Снова будешь заказывать анненпас [123] ? Мне все равно нужна твоя родословная, чтобы принять тебя в штат. Вдруг будет проверка? Мне еще нужно уведомить гестапо, что у тебя нет полного комплекта документов.

— Когда у нас была проверка последний раз, герр Ланс? Я вас умоляю! — с легким смешком игриво произнесла Ильзе. — И зачем вам лишний раз беспокоить по такому пустяку сотрудников гестапо, когда у них и так сейчас много работы по выявлению врагов рейха? Тем более должность машинистки отдела объявлений — это не работа с государственными тайнами. Лене сделает анненпас со временем и принесет вам, чтобы вы подшили его к остальным документам. Тем более, если соберется замуж, он ей непременно понадобится.

— А вы собираетесь замуж, фройлян? — вдруг насторожился инспектор. И его вопрос был вполне закономерен. Как узнала позднее Лена, до нее в отделе объявлений работала девушка, уволившаяся в три дня — ровно столько дали ее жениху отпуска для вступления в брак, который по новым законам свершился в ускоренные сроки. — Есть жених? Здесь, в Германии, или на фронте?

— Нет, я не собираюсь замуж, — твердо сказала Лена, ощущая, как противно что-то сжалось в животе при этих словах. — Ни в ближайшее время, ни в дальнейшем.

Ее голос дрогнул помимо воли при этих словах, и Ильзе, и инспектор отвели взгляды в сторону от ее изменившегося на секунды лица. И оба промолчали. Только Ильзе спросила позднее, когда уговорила Лену зайти в небольшое кафе неподалеку от редакции, о том, что угадывалось без труда под этими словами.

— Пропал без вести или погиб? — теперь ее глаза не светились прежней улыбкой, она словно погасла на какие-то секунды.

Я видел, как горел Рихард… Видел, как он упал в море…

— Он просто остался в небе, — повторила Лена слова Рихарда из письма о своем друге и сослуживце, погибшем в Крыму. Ей хотелось думать, что он действительно сейчас где-то там, среди облаков, а не остался лежать без могилы на дне Средиземного моря.

Ильзе ничего не ответила на это, и Лена была благодарна ей. Расплатились за обед они также в полном молчании, каждая погруженная в свои мысли. Вернее, расплатилась Ильзе, отдав кельнеру деньги и свои карточки, от которых тот отрезал нужное количество.