— То есть мне стоит бояться? — моя девушка сморщила милый нос. — А что тебе шептал Шаман, прежде чем его увезли?

— Честно? — я решил солгать ей. И сам не знал почему. — Какой-то бессвязный бред. Я толком и не разобрал. Может просто от боли нес ерунду.

— Возможно. Огнестрел — не шутка. Ладно, иди, а я маме позвоню. Ей можно приехать?

На секунду задумался. А вдруг она побежит открывать, а там не мама, а дружки-приятели покойного Игоря? Хотя нет. Не может такого быть. Скорее всего, у меня началась паранойя.

— Пусть приедет. Вдвоем веселее. Можешь подруг позвать. Кстати об этом. Ни разу не видел твоих подруг. Разве тебе не охота посидеть в женском кругу? Поболтать о мужиках и тряпках, например?

Инга неохотно поднялась с кровати и поморщилась. Утренняя тошнота усиливалась. Махнув рукой девушка рванула в ванную и заперлась.

— Ладно, я ушел! — наспех натянув спортивные штаны и толстовку, схватил ключи от Вольво и встал у двери ванной. — Зайка, может, купить тебе что-нибудь?

— Нет. Спасибо. Но пока диких желаний не возникает. Хотя. Купи клубнику.

— В конце декабря? Ты прикололась?

Дверь распахнулась, и в проеме появилась веселая Инга.

— Естественно. Но можешь купить консервированный ананас. Вот сейчас захотела.

— Принято, — подмигнул ей и вышел в подъезд. — Запри дверь.

Долго прогревал двигатель. Иномарка была старенькой, но желания купить нечто новое у меня не возникло.

Осторожно выехав с небольшой парковки, внимательно следил за заснеженной дорогой. Машин на шоссе было немного. Люди предпочитали общественный транспорт в такую погоду. Буквально на днях я сменил резину и покрасил машину. Раньше на ней были выцветшие пятна, сейчас она сияла чистотой и казалась новой.

Доехав до дома Рустама, дважды просигналил и вышел из машины. Дома теперь на курение было наложено строжайшее табу. Ингу мутило от запаха табачного дыма и моего одеколона. Достал пачку Мальборо и закурил.

— Реально лучше, чем секс, — прошептал сам себе и рассмеялся.

— Кого-то контузило? — голос Рустама прозвучал как выстрел у самого уха. — Ты какого хрена сам с собой базаришь?

— У меня бывает. А ты бледненький. Перепил вчера?

— Хуже, брат. Я переспал с Сусанной. Хрен его знает, как это вышло. Помню, что это было и мне не понравилось.

Тихо засмеялся, бросив окурок в снег.

— Ну, это нормально, разве нет? Ты женишься на ней через две недели. Потому это было неизбежно.

— Верно. Можно, я отправлю ее к Инге? Ей скучно у нас в доме. Родня свалила ночью. Ее решили оставить.

Вот так. Избавились от девчонки и забыли. Я думал, что до свадьбы она не должна оставаться с Рустамом в одном доме. Ошибся.

— Ты у нее первый?

— А сам как думаешь? Естественно. На эту обезьяну никто не поведется.

— Не оскорбляй. Мне ее жалко, Рустам. Она причем? Думаешь, она в восторге от того, что ей с тобой всю жизнь просыпаться?

— Она? Еще в каком, мать ее. Сегодня светится вся. Даже не орала ночью, хотя это у нее впервые. И я не помню, был ли я с ней нежен, — парень скривился. — В общем, заднюю давать в любом случае поздно. Она в гостиной сидит. Мы можем забросить ее к тебе, а после к Шаману? Самому жалко девчонку. Инга хоть одеваться нормально научит.

— Мне казалось, что ты недолюбливаешь мою женщину, — улыбнулся другу.

— И сейчас не люблю, — Рустам пожал плечами. — Но в этом деле я не советчик. Так что скажешь, Инга нормально отнесется к раннему визиту?

Я кивнул, и Рустам потопал за невестой. В голове прокручивал разговор с Ингой о подругах. Не знаю, как ей всегда удавалось соскочить с нужной темы, но и в этот раз ловко ушла от ответа.

Скрипнула калитка, и со двора вышла невеста друга. В дневном свете эти усы и бровь были еще заметнее. Я отвернулся и прикусил язык, чтобы не заржать.

Девушка была одета в теплую дутую куртку кричаще апельсинового цвета и синие джинсы, которые смахивали на мужские. Широкие и бесформенные.

Рустам сел рядом и пристегнулся.

— Едем? Время поджимает. Нам еще к Яворским.

Сама фамилия доводила до паники. Что ж такое? Что не так с этой семьей? Почему именно мы должны разбираться с чужими проблемами? Но я знал, что дело не в этом, не в решении их судьбы. Все дело в девочке. А точнее в ее глазах. Я не мог понять, что увидел в них в тот день на кладбище. Злость и ненависть? Жажду мести? Тоску и боль? А может, все сразу?

Доехав до дома, оставил Рустама в машине. Приятель вообще не торопился помочь невесте выползти на улицу. Он тупо смотрел в окно и о чем-то думал.