Они прошли ручей, Кристина выбросила в воду свой амулет и брызгалась как ребенок. Он жмурился, то ли от брызг, то ли от солнца. Она уже кружилась вокруг него, и уже не кружилась, а убегала в лес… И кричала что-то о волосах.

Пришли к чернеющему из земли колодцу. Опершись ладонями о верхнее бревно, Кристина рассматривала свое отражение на зеркале застоявшейся воды. Она потянулась к мелкой зелени, густо поросшей внутри, и гладила ковровую траву, как встречая с пастбища, гладят любимую корову…

Но не худшее из блаженств этой ночи блаженство сна наступило в доме, когда они согрелись, напившись меда и липового отвара, забрались под шерстяные одеяла и уснули как младенцы.

Они совсем забыли про маленькую Инессу. Полоумная девочка нарядилась во все белое и безмолвно бродила по комнатам, раскачивая своим маленьким горбиком, пока не потеряла равновесие, и не стала парить под потолком.

Кристина проснулась и увидела цветы вокруг и на постели. Она была укрыта цветками как покрывалом. «Он перенес меня в сад», – подумалось ей. Но оказалось, когда она увидела над собой потолок – он принес ей частицу сада.

Она выбралась осторожно из-под одеяла и подняла листок, сложенный пополам. На одной его стороне рукой священника была начертана Молитва к Пресвятой Богородице, а на другой – он обращался к Кристине в письме:

«Ты приходила ко мне по ночам, когда я корчился от невыносимых мук, чтобы разделить со мной мое страдание. Я выжил благодаря тебе. И в тебе я увидел смысл моей дальнейшей жизни на земле. Ты спасла меня, но я не хочу обременять тебя. Ты вольна делать все, что хочешь. Еще раз обращаюсь к тебе – соберись с силами, тебе лучше укрыться в надежном месте. Сюда могут явиться слуги Инквизитора. В любом случае мы не будем делить одну постель, если хочешь, чтобы я был рядом. Я люблю тебя, но для того, чтобы любить цветок совсем не обязательно мять его в руках. Не осуждай меня. Разве цветы принесут тебе меньше тепла?

P.S. Напиши свое согласие и я соберу тебя в дорогу».

Прочтя еще раз, она улыбнулась, укрыла его, но он притворно заморгал. Кристина с радостным визгом набросилась на него, села ему на живот и стала щипать ему лицо и шею своими цепкими пальчиками. Он пытался увернуться – это смешило и раззадоривало ее еще больше. Голенькая. Она носилась по комнате, бросаясь всякими вещами, пока он не схватил ее и не утопил в цветочной постели.

Они запыхались совсем. Священник прикрыл рот платком. Предчувствуя приступ кашля.

– Ты себя напрасно мучаешь. Я сама себя совратила. Хочешь, я расскажу тебе притчу о святом Франциске? Я когда-то услышала ее от одного священника. Его зовут отец Марк.

Однажды еретики подвели святого Франциска к священнику, жившему в сожительстве, и спросили его: «Как относиться к такому священнику?» Святой Франциск преклонил колени перед священником, поцеловал его руки и молвил: «Грешен ли ты, я не знаю, не знаю, что руки твои касаются слова Божьего». Значит важнее преклонить колени, чем осудить, так ты говорил.

Умолкнув, Кристина протянула священнику чистый лист бумаги, давая понять, что никуда без него не уйдет. Но он отвел ее руку, будто ожидал этого, покачал головой. По всему было видно – он будет искать любой повод, чтобы ее отправить.

По прошествии томительных дней его болезни, едва забрезжил рассвет, Кристина отправилась в город. Она зашла под каменные своды в окружении стаи собак, таскающих падаль, под угрюмые провожающие взгляды невыспавшихся стражников. Улицы были пустынны, будто по ним прошла чума; уже нельзя было встретить ни молочника Стена, ни скрягу Маануса, ни Гаана, с его резвыми скакунами – и только за полуразвалившейся стеной кабака и под высокими заборами городской знати безбоязненно шныряли крысы. Охваченный инквизиторскими преследованиями и пытками, город опустел, он будто вымер и просил у каждого покоя. Найдется ли тот, кто высунет свой нос, найдется ли та смелость, которая сподвигала когда-то предков этих запуганных горожан на бунты. Кто восставал против инквизиции? Бывало ли в истории такое? Всем казалось, что по улицам снуют слуги инквизитора, хватающие первого встречного. Любой может оказаться на дыбе.

Прикрываясь от ветра, сносящего с ног, она поднялась по ступеням костела. Ветер сыпал мелким песком и трепал на дверях объявление. «Службы отменяются. Священник заболел» – так, старательно выведенными буквами была сделана запись. Значит, нового священника она не увидит. Заглянув в дверной проем, она снова услышала гудение вездесущего ветра. До нее донесся смрад, как из разгромленного склепа, она перекрестилась и сначала осторожно, будто боясь разбудить, но затем все громче, она позвала сестру Маргариту. Наконец монашка высунулась из дверей, и подозрительно обмерив взглядом прихожанку, выдала вещи священника, также молча, не справившись о нем, прикрыла тяжелые двери с притвором.

Кристина прошла по мелким лавкам, навестила старух – есть ли вести о Марте? Но с того дня как Марту завезли в ворота тюрьмы – никто не ведал о ней ничего. Кристина успела привлечь к себе излишнее внимание, все больше недобрых взглядов она ловила на себе и когда уходила – в спину ей летели упреки, ругательства и угрозы. Кто-то шипел: «шлюха», но знали ли они, что с тем человеком, с которым она сейчас, эта девушка была согласна на любую роль.

Возвратившись домой, она вся вымокла под грянувшим ливнем. Священник, видно, ее заждался, он сидел на пороге, едва укрывшись от дождя и выставив свои ноги в узких деревянных колодках. Это была обувь на дальнюю дорогу. Не зря рядом с ним сиротливо стояли, прижавшись друг к дружке, две котомки. Едва заприметив ее у излучины леса, он нетерпеливо замахал рукой.