Шрифт:
– А шуба как же?
– Красим, красим ещё!
Овчинная шуба на манекене отливала золотом и лазурью.
– Красьте, жужелицы мои. Мы решили спектакль поставить, – пояснил Язвицкий сыщику. – Реквизита много требуется, старьёвщики постоянно приносят. В конце сентября премьера, я в главной роли.
– И кого играете? – Митя разглядывал несуразный наряд, не в силах представить хотя бы примерную фабулу постановки.
– Ну очевидно же – Диоса Чудотворца.
Изучению биографии Святого Диоса Самарин в церковной школе посвятил немало времени. Ни кошек, ни колокольчиков, ни тем более золотых шуб в жизнеописании великого мага ему ни разу не встречалось.
– А вы приходите на премьеру. Вдруг понравится.
«Ох, сомневаюсь», – мрачно подумал сыщик, но на всякий случай кивнул.
– Скульптурный цех. – Владимир пригласил сыщика в очередную комнату.
В небольшой мастерской отчётливо пахло кислым хлебом. Подсохшие буханки были свалены грудой на полу. Серьёзная барышня в комбинезоне брала из большого таза размокший мякиш и лепила его на хлебную скульптуру. В очертаниях угадывалась фигура сидящего человека с протянутой рукой.
– Как называется ваше… произведение? – поинтересовался Митя.
– Подаяние, – буркнула барышня. – Не отвлекайте, пожалуйста.
Язвицкий прижал палец к губам и на цыпочках вышел, потянув сыщика за рукав.
– Я вам лучше живописную мастерскую покажу. Там более традиционно.
«Куда уж традиционнее», – опешил сыщик в следующем помещении, хотя уже дал себе зарок ничему не удивляться.
– Дыр бул щыл! [42] – проорал стоящий на рояле человек, измазанный синей краской. Посмотрел на вошедших и с криком «Та-бу-э-шит!» плюхнулся вниз, на расстеленные матрасы, накрытые холстом. Судя по отпечаткам, попытка была уже пятой или шестой. Человек удовлетворённо оглядел свежий след и вновь забрался на рояль. Критически осмотрел картину сверху.
42
«Дыр бул щыл!» – тут и далее «синий» художник читает стихи Алексея Кручёных, написанные с использованием «заумного» языка.
– Ссакууи? – Он задумчиво наклонил голову. – Зарья? Качрюк! Красный! Красный!
Бородатый мужичок, неприметно стоящий в углу, молча взял ведро с нужной краской и одним резким взмахом вылил на синего.
– Убеш щур! – обрадовался тот. – Скум!
Случился очередной плюх, и холст обзавёлся красным отпечатком.
– Мощь! Талантище! – восхитился Язвицкий. – Далеко пойдёт!
Совершенно очумевший от экскурсии сыщик, дойдя до кабинета Язвицкого, впал в некоторое оцепенение. Что там ещё может обнаружиться? Сиреневый крокодил? Плюшевая дыба? Горизонтальный самовар? Тридцать метров сметаны? Тьфу, да что за нелепые метафоры лезут в голову? Этот их абсурдизм, кажется, заразен.
По счастью, апартаменты оказались не более странными, чем всё остальное. Или Самарин уже привык? Ну, кровать под парусом, ну, тигриная шкура, треугольный стол, кресло из веников. Ерунда какая. А вот картина в комнате оказалась подозрительно знакомой. Опять нечаевский «шедевр» с брошенной банкой. Третий раз уже попадается на глаза.
– А это полотно я уже видел, – с видом знатока сообщил сыщик.
– Сила! Подлинная живопись действия! Приобрёл через друзей на той выставке. Единственная вещь, достойная внимания, – восторженно отозвался Владимир.
– Вы знаете её автора?
– Пока нет, но страсть как жажду познакомиться.
«Не дай бог», – мысленно простонал Митя.
Глава 5,
в которой зреют планы и яблоки
«За Язвицким следует присмотреть», – размышлял Митя в своём кабинете. Чем не предполагаемый душегуб? Средства у него имеются, и немалые, возможности – широчайшие. На бывшей скотобойне целый гардероб реквизита и инструментов. Помещений там куча, половина пустует. Выходов из здания несколько, в том числе неприметных. Ах да, и ледник ещё. Очень удобно.
«А мотив?» – задался вопросом сыщик. С мотивом пока ясности не появилось. Вишневский продолжал копаться в архивах. С другой стороны, может, и ни к чему такие глубокие поиски? Достаточно посмотреть, как Язвицкий обращается с женщинами. Использует их расположение. Очевидно, они с первого взгляда испытывают к нему душевную (и не только) приязнь. И что в нём такого? Нос кривой, голова лысая, ведёт себя как неотёсанный мужлан. Неужели им это нравится?
Найдётся ли тут мотив? Отчего не быть. Может, Язвицкий подустал от излишнего вожделения и бесконечной череды романов. Или вообще относится к женскому полу как к расходному материалу. Что он там про пустые бутылки говорил? Ещё вот это его бесхитростное: «Иногда их хочется просто взять и убить». Или тут, напротив, двойная хитрость? Кто ж вас поймёт, Владимир Язвицкий, он же Ильм?
И что, кстати, значит «Ильм»? Несёт ли какой-то тайный смысл? Митя открыл шкаф, достал пухлый том Толкового словаря и, к своему удивлению, нашёл искомое слово:
«Ильм (лат. Ulmus) – род деревьев семейства Вязовые».
Вяз. ВЯЗ. В. ЯЗ. В. Язвицкий. Вот оно что. Каламбурщик беспортошный. Позёр.
Как бы незаметно встретиться с Натали и показать ей фото? Он или не он? И если так – что он делал в доме Франка, знакомство с которым отрицает?
И картина ещё эта у него в кабинете. Полина Нечаева в отделении для арестантов. Что она там делала? Предупредить бы её, чтобы не общалась с этим… Да разве послушает? Упрямая. Наоборот – со всех ног побежит знакомиться. Если уже не… Но предостеречь надо бы. Всё-таки Сонина подруга.