— Если мои предположения правдивы, — продолжил рассуждать вслух нааг, — то либо она дочь человеческого солдата, которого перевели на фронт вместе с семьёй, либо опять-таки ребёнок какого-то служника из Драконьего Царства или остальных королевствах Границ* (От автора: Княжество Абрара (гаргульи), Объединённые Кланы Хищников (оборотни), Северная часть империи Наагов — были названы так, изо того, что граничили с мёртвой землёй, где прятались пришлые, также эти территории пострадали больше всего в войне), что не успел эвакуировать семью.

— Почему ты думаешь, что она попала на войну ребёнком?

Этот вопрос задал Бельяр, и его хмуро сведённые брови свидетельствуют об его недовольстве после услышанного. Оно и понятно, для медведей, наагов и гаргулий дети — это святое.

Фаарат опять покачал головой, будто не понимая, почему мы так слепы и не видим элементарных вещей.

— Она почти выпускница академий, значит, четыре года уже отучилась.

— В академии людей раньше восемнадцати лет не берут адептов, — подал голос Арс, полностью садясь на траву, в уме делая пару исчислений. — Значит, ей уже двадцать два. А война «окончилась» шесть лет назад. Выходит, ей было где-то шестнадцать лет, когда всё закончилось, уже не ребёнок.

— Не тянет она на двадцать два, — почесал подбородок пальцами Баатар, — быстрее приписала себе годик или два на мёд комиссии.

— Даже если так, мои дорогие друзья, вы неправильно считаете, — со снисходительной улыбкой проговорил Фаарат. — Надо считать от того года, когда начался призыв на войну одарённых магов людей, вот тогда она и была на войне. Так или иначе, вне зависимости от возраста, привычки с поля боя глубоко в ней укоренились: бежать при малейшей опасности, боязнь перед солдатами, постоянно озираться по сторонам, чувство голода, держать при себе сумку со всем необходимым. Запирать дверь на замок, оставляя ключ в замочной скважине. Определённо, этот ребёнок на своей шкуре знает все эти прелести. Да и воспитание… Такое чувство, будто она нас сторонится. Другие человеческие женщины восхваляют и льнут, как шёлк к коже, она же держит дистанцию. Не доверяет, значит, когда-то уже предали. Её не трогает красота, сила или авторитет, хоть девочка не дура и, думаю, уже поняла, что мы не простые солдаты. Думаю, у неё есть личные мотивы и свои трагедии, которые оставили глубокие шрамы по сей день.

— Тебя послушать, так мы все сволочи, — фыркнул Арс, впрочем, стряхнув со своих плеч высокомерную шелуху аристократа.

— В коей мере, так оно и есть, — лишь пожал плечами Фаарат, сунув в ножны клинок и вставая со своего места. Тем самым поставив точку в нашем разговоре.

Разговор утих, каждый думал о себе, и я, выйдя из тени дерева, внезапно почувствовал сильное желание увидеть эту девчонку. Бесшумно покинув своё место, я побрёл в сторону, куда она убежала от шуточек Баатара.

Вдруг так захотелось прижать к себе и обо всём расспросить. Как жила, с кем жила, кого любит, что делает, о чём думает.

Такие странные для меня мысли, и в то же время так правильно они ощущаются, будто так и должно быть.

«Не знаю».

Эти её слова до сих пор царапают сознание. Ведь она ответила не только на мой вопрос, а на все.

Не знает. Эта девочка, если Фаарат прав, многого чего не знает. Многое что пропустила, много где обожглась.

Оттого так сердечко бьётся в груди словно сумасшедшее, стоит мне приблизиться совсем близко. И от ремня испугалась, как дитя малое, будто я и вправду собрался отшлепать округлые бёдра.

Но это даже хорошо, очень хорошо. Сам научу, покажу…

Я терпелив, когда охота обещает быть интересной, а награда слаще мёда. Глупенькая, как же она меня боится, и в то же время инстинктивно льнёт ко мне, ища защиты.

Ведьмочка.

Совсем неопытная, пугливая и до одури желанная.

"Ещё совсем недавно моя жизни начиналось от рукоятке моего меча и заканчивалось на его остром конце, сейчас же все помещается во взгляде серенивых глаз молодой ведьмочки с тяжёлым прошлым и упрямым нравом."

Садэр Ориандрэ

— О чем думаешь?

Мужской голос, прозвучавший у самого уха за спиной, звучал так же спокойно, как колыхался камыш по ту сторону берега бурлящей реки. Он действительно воплощал настоящего, таинственного шаада — воина, шпиона, прирожденного мастера боевого искусства. Так что было очевидно, что подойдёт он ко мне так же бесшумно, как будто ходил по перинам. К счастью, я лишь вздрогнула, но в ту же секунду взяла себя в руки и то ли от страха, то ли от нервов прикусила нижнюю губу.

Почувствовав поясницей, даже через толстую ткань одежды, мужской крепкий бок, я очень аккуратно сползла с валуна чуть вниз, подальше от мужчины.

Не прошло и секунды, как крепкая рука оплела мою талию, а широкая ладонь, так же, как я ранее, аккуратно надавив на живот, притянула к себе обратно. На этот раз, будто насмехаясь, прижал к себе так близко, что и моя несчастная спина почувствовала крепкую грудь шаада.

А ещё острый укол пронзил живот до той степени, что я аж поморщилась. Видимо, это последствие прогулки на его плече. Так или иначе, но, возможно, там останется синяк, и надо вечером его чем-то замазать, чтобы прошла боль. Кажется, у меня была настойка с календулой с собой.