Кажется, даже кричала, пиналась в чьих-то объятиях.

Усталость от пережитых эмоций привела и долгожданное спокойствие, как и головную боль, но на душе стало легче.

Фаарат молча помог мне выпить стакан с каким-то лекарством, уплывая на волнах сна, я слышала спокойный голос Аникея, который продолжал гладить меня по волосам.

— Давина… Ты не представляешь, какую власть имеешь над Садэром. Глупая девочка… — Горькая усмешка прозвучала над головой. — Захочешь, и он псиной у твоих ног будет сидеть. Горы за тебя с места сдвинет, города сожжет дотла, лишь бы ты счастливой была.

— Откуда тебе знать?

Промямлила я, уже отдаваясь мягким объятиям Царя Сна. Услышав где-то на периферии мозга ответ наага, что заботился обо мне все это время.

— Потому что с той, которую любишь, по-другому никак.

***

Наверное, прошло больше десятины, руки до конца еще не исцелились, тем не менее, когда Фаарат исчезал по своим делам, я пыталась по немного ходить по комнате.

Чаще всего ко мне заглядывал целитель и его сородич, что так любезно приютил меня. Хотя вру… Однажды приходил Бельяр, медведь виновато топтался у порога добрые пятнадцать минут, потом, не найдя в себе смелость посмотреть мне в глаза или хотя бы заговорить, поставил на край стола добрую горсть спелой земленики и спешно убежал.

Пару раз заходил и Зен, я была ему благодарна за свое спасение, тем не менее была слишком истощена морально. Так что на моё сухое «Спасибо» оборотень ответил кривой ухмылкой.

— Ну извини, в слейдуший раз пройду мимо и не буду мешать.

Я недоуменно посмотрела на него и спросила:

— Что ты… Что ты имеешь в виду?

— У тебя вид человека, которому обламали все планы. Уж извини за мои бестактные попытки спасти тебе жизнь.

Закусив губу, я опустила голову, пряча лицо за спутаными кудрями.

— Зен, мне сейчас плохо и…

Меня беззастенчиво перебили, грубо роняя слова с отеческим нравоучением.

— Хватит убиваться и забивать себя живую в гроб! Ты жива, руки, ноги целы! Да, слегка потрепали и обвинили не по заслугам, но главное — ты почти невредима. Легко отделалась! Другим так не повезло, — он отвёл взгляд и сжал пальцами спинку кровати до хруста, вспоминая что-то своё. — Поднимись и живи дальше, потому что не всем дан этот шанс. А то… Одна сидит и убиваеться в одном углу… А другой ищет смерти со свечкой.

Эта его последние фраза долго мучила меня. Я постоянно его вспоминала, того, кого… Наверное, ненавижу? Или боюсь? Или..?

Но он так и не пришёл ко мне.

Я слышала иногда в коридоре голоса мужчин.

Оборотней.

Грубый, приказной тон командира; мелодичный с нотой высокомерия голос Ари; словно мёд стякал с ложки тягуче-медленно слова из уст Баатара. Но его… Бархатный, холодный, уверенный голос так ни разу не услышала.

Так хотелось ударить по сильной груди. Со всей души влепить пощечину. Накричать, как он кричал на меня! Унизить!

А потом расплакаться.

Обычная комнатушка с каменными стенами серо-белого цвета, светлым потолком, кроватью, столом и стулом меня уже сводила с ума. И иногда я тайком, крепко держась за перила, спускалась вниз — в зал.

Я уверяла себя, что мне просто скучно в комнате. Я знала, что глубоко в себе хочу встретить того, кто стал и кошмаром, и мечтой для меня.

— Если Фаарат тебя увидит, то привяжет к кровати. У тебя только начали регенерировать ткани на руках. — меланхоличный голос Аникея прозвучал со стороны камина.

Пусть очаг и не горел, но мужчина в кресле мирно попивал незнакомое мне, но наверняка дорогое вино, отбивая кончиком хвоста мелодичный ритм.

Увидев впервые его в этой форме, я немного сконфуженно замерла на месте, рассматривая блестящие чешуйки, что плавно переливались от темно-фиолетового, почти чёрного, до нежного сиреневого в некоторых местах.

— Тебя это смущает? Или неприятно видеть?

Приподнял он одну бровь на гладком лбу, и я поспешила отрицательно помотать головой.

— Нет.

Больше он не задавал вопросов, а смотрел в кучу пепла в камине, мелкими глотками опустошая бокал.

Я же неосознанно вертела головой, пытаясь без особых резких движений увидеть побольше.

— Не ищи взглядом, его здесь нет. По крайней мере днём.

Сердце сжалось в груди и резко упало в ногах.

— И где же он днём?

Язык действовал быстрее мозга, и я не успела его прикусить. Поджав губы, я спешно добавила:

— Я о Бельяре.

— А я о Садэре. — парировал невозмутимо змей, протянувшись к стеклянному графину с красивой птицей на боку, достав колпачок из горлышка, он покрутил его в руках, а потом поставил на место.