— Ты сделал мне очень больно… — говорит она, сжимая мои пальцы в своих до крови, в которой уже окрасились бинты. — Почему?

Этот момент настал, и я прикрываю глаза, пытаясь собрать всё своё мужество и быть с ней откровенным до конца, как и она со мной.

— Потому что…

— Потому что?

Она отрывается от меня и смотрит прямо в глазах. И слова покидают мои губы непринужденно, спокойно, открывая этой юнной девчонки душу на распашку.

— Потому что невыносимо жить с страхом, что тебя у меня отнимут. Я не мог, не думать о том, что такая девочка досталась только мне. Не мог, поверить, что ты выбрала меня. Мне везде мерешились твои кавалеры и мои смертельные враги. Я не смог одолеть эти мысли, и поверил всем, кроме тебе.

— Ты. ты.. — она не находит слов то ли от потресения, то ли от возмущения. Но я ставлю точку, озвучивая последние слова сам:

— Я ревновал, Дави. Безумно, глупо и необоснованно. Ты слишком прекрасна, что бы быть настоящей. Тем более для такого как я…

Прикрыв глаза, я собираюсь с мыслями, силясь сказать всё как есть, без утайки.

— Тебя оклеветали, малыш. А я чуть не стал палачом.

— Но не стал… — внезапно после пары минут молчания между нами после моего признания выдыхает она мне в кожу. Её щека непростительно холодная и черпает тепло от моего торса. Как и нежное тело. — Почему, Садэр? Почему ты остановился? Ты ведь считал меня виновной до последнего? Почему?

Её вопрос режет до сустава, прикрыв на миг глаза, я пытаюсь сосредоточиться и быть с девочкой честным насколько возможно.

— Потому что… Не смог…

…

Грустная улыбка невольно скользнула на губах. Приподняв лицо, девчонка заглядывает в моё лицо, пытаясь понять суть услышанных слов.

— Там, на ферме, в ангаре. Ты попросила не бить тебя…

Напомнил я ей, с жадностью рассматривая такое родное лицо и наслаждаясь этими минутами, проведенными с ней. Пусть даже, если она меня прогонит. Пусть даже возненавидит. Я слишком мало в жизни был счастлив, чтобы не ценить этот момент.

— …а ты пообещал не делать больно.

— Но обещание не сдержал.

Роняю я голову вниз, прикасаясь лбом к её лбу и внутренне ликуя от того, что девчонка не отшатнулась от меня.

Она шмыгает носом от долгого плача, и слёзы начинают обсыхать на бледных щечках.

— Я и не могла подумать, что тебя так много в моей жизни.

Признаётся искренне девушка. И отводит глаза в слейдушию секунду, избегая моего взгляда. Будто стесняясь того, что сказала.

А для меня это как вдох кислорода для утопающего. Вмиг всё внутри противиться желанию умереть.

Нет, я должен быть рядом со своей ведьмой, даже если она меня не захочет видеть рядом. Только потому, что она смогла меня принять раньше, я обязан быть рядом всегда.

— А я только сейчас понял, что ты начало и конец моей жизни.

Она хмурится, аккуратно из-под ресниц бросает на меня изучающий взгляд и спрашивает прямо, глядя в глаза:

— Почему ты уходишь порталом к пришлым?

— Потому что не могу жить спокойно, зная, что навредил тебе.

— И ты каждый раз в поисках боли и смерти уходишь порталом к этим тварям?

Изумление так ярко скользит в её взгляде, что кажется, эта эмоция очертила всё её лицо.

Моё молчание расценивается как утвердительный ответ, и Дави тут же вырывается из моих рук, отползая назад.

— Да ты… Да ты… С ума сошёл?! Убить себя вздумал?!

Она осталась такой же сострадательной и светлой. И мне этот факт греет душу, потому что, сломав её тогда, не смог бы собрать прежнию Дави никогда.

Её отсутствие возле меня приносит почти физическую боль, но я рад и возможности её видеть и слышать.

Дверь открывается неожиданно, но злой и недовольный змей тут же меняется в лице, увидев нас двоих. Секунда, и его глаза сужаются, как у змеи, но в слейдушию он уже берет себя в руках.

— Доброе утро. Что ж… Надеюсь, вы хотя бы завтраком друг друга накормите. Потому что если свалитесь в обморок оба, то я отказываюсь вас лечить!

Напоследок пригрозив нам своим фирменным взглядом, змей удалился, довольно насвистывая мотивчик и хлопнув дверью. Я был уверен, что Фаарат ушёл рассказывать новость другим.

Только мало в ней было хорошего. Мой милый человек не простил меня и не простит.

Парниша-солдат из обслуги Аникея появился так быстро, как только Фаарат ушёл. Поставил на столик у окна поднос с разными блюдами и удалился, стараясь даже не смотреть на девушку на полу и на обнаженного по пояс меня.

Впрочем, плевать, что скажут.

Я слишком много слушал других.

— Давай я тебе помогу подняться.

Предлагаю я ей почти умоляюще, но девушка лишь отрицательно качает головой и упрямо хватается за спинку кровати, чтобы подняться.