Она вытянула ноги и поставила грязные сапоги на стол, на котором также лежит кожаный браслет, который передали Лире. Руки сложены на бедрах, и она даже не удосуживается взглянуть на меня, когда я вхожу в комнату.

— О, посмотрите, что вы натворили. Прислали кавалерию, — говорит она женщинам. — Если вы не заговорите сейчас, вы сильно меня подставите.

Женщины смотрят на меня. Среди них — старуха, две девушки, чуть моложе Нириды, и две женщины средних лет.

— Добрый вечер, дамы, — приветствую я их, играя роль, которую приготовила для меня Нирида. Беру стул и сажусь рядом с ней. Складываю руки на бедрах, ожидая. — Мне сказали, что вы недавно понесли утрату. Примите мои соболезнования.

— Мы уже сказали им, что никогда не видели принцессу Лиру, что не знаем, кто она и как выглядит, — говорит одна из молодых женщин.

— О, ну, с этим я могу помочь, — отвечаю я и поворачиваюсь к Нириде. — Средний рост, чёрные длинные волосы, зелёные глаза, бледная кожа, тонкая талия… Достаточно?

— Мы ведь не для того здесь, чтобы выяснять, как выглядит принцесса, Кириан, — отвечает она сдержанно. — Мы здесь, чтобы узнать, в чём заключается проклятие и как его снять.

Оба смотрим на женщин.

— Колдовство запрещено, — говорит одна из них, не сходя с места напротив стола. — Никто не занимается им и не говорит о нём, как хорошо известно её величеству королеве Моргане.

— Многие наши соседки умерли за то, что слишком много болтали, — добавляет одна из молодых женщин, не в силах скрыть гнев в своих словах.

Нирида тяжело вздыхает и бросает на меня демонстративный взгляд.

— И всё одно и то же. Спрашиваю их про Лиру — они лгут. Спрашиваю про проклятие — снова лгут.

— Может, вам стоит вернуться во дворец, — предлагает старуха. Её голос хриплый, но приятный, мудрый. — По симптомам, которые вы описали, вашей подруге осталось недолго. А у нас похороны на носу.

— Мы вернёмся во дворец, — отвечаю я, — но прежде обыщем каждый дом в этом районе и заберём всех, кто был сегодня на рынке. На случай, если кто-то что-то знает.

Старуха едва заметно хмурится, но у остальных на лицах всё написано. Они не могут это скрыть.

— Нирида, отдай приказ.

Она спокойно встаёт и выглядывает за дверь, чтобы передать приказ нескольким людям, которые тут же начинают действовать. Напряжение нарастает среди женщин.

— Вы не боитесь? — спрашивает одна из девушек. Другая женщина хватается за её руку, пытаясь заставить замолчать.

— Чего нам бояться? — спрашиваю я.

— Если вы правы, если мы действительно ведьмы, ничто не помешает нам наложить проклятие и на вас. Убить одного из ваших за каждую ведьму, которую вы сегодня заберёте.

— Замолчи, Эли, — одёргивает её женщина, держащая за руку. — Молчи, дитя. А вы — уходите. Вы уже достаточно нарушили покой района.

— Вот в чём проблема, — отвечает за меня Нирида, — сколько из вас готовы заплатить цену закона тройного возврата? Спорим, у нас больше солдат, чем у вас добровольцев.

— Может и нет, — отвечаю спокойно я. — Вполне возможно, что найдутся ещё старухи, как та с рынка, готовые умереть, чтобы навредить короне. Последняя жертва перед тем, как вернуться в землю.

— Да, возможно, — соглашается Нирида. — Изменить приказ? Забрать всех старух?

— Убей их, — отвечаю я.

Нирида снова встаёт.

Та же девушка, что говорила прежде, выходит вперёд и встаёт на её пути.

— Свиньи! — шипит она, бросив вызов Нириде, которая возвышается над ней, совершенно невозмутимая.

— Эли, хватит, — настаивает женщина.

В её голосе, в глазах, в том, как её пальцы впиваются в кожу девушки, читается настоящий страх.

— Мы можем заключить сделку, — вмешиваюсь я.

Женщины смотрят на меня, не на Эли. Она по-прежнему бросает вызов Нириде, словно ищет повод схватить один из ножей на кухне и перерезать ей горло. Капитанша лишь улыбается ей с мрачным удовольствием.

— Какую сделку хочешь заключить, похищенный ребёнок? — спрашивает старуха, пробираясь вперёд между остальными. Она маленькая, хрупкая, на её лице ни одного уголка без морщин, но взгляд полон гордости. — Если мы действительно ведьмы, если одна из нас отдала жизнь, чтобы отнять её у твоей принцессы, значит, вред уже нанесён. Если мы обратим проклятие другим заклинанием, это будет эгоистичный акт, и за него снова придётся заплатить кому-то из нас.

Так работает магия. Любое корыстное действие требует платы от того, кто накладывает заклятие, и по закону тройного возврата любой вред, будь то магия во благо или во зло, возвращается втройне.