"А что бы ты сделал, если бы знал , что он покинул Страну Тысячи Городов?" спросил его отец. "Я предполагаю, что вы направились бы прямо к Машизу и попытались захватить его, потому что знали, что он не сможет вас остановить. Поскольку это то, что вы все равно сделали, почему вы все еще корите себя за это?" Маниакес уставился на него. Он никак не мог простить себя за то, что не сумел сразу понять, что замышляли Абивард и Шарбараз. Теперь, в трех предложениях, его отец показал ему, как это делается.

Словно почувствовав его облегчение, старший Маниакес хлопнул его по спине. "Ты не мог на это рассчитывать, сынок. Это то, что я говорю. Но теперь, когда он здесь, вы все равно должны победить его. Это не изменилось, ни одной, единственной, жалкой частички не изменилось ". Вдалеке кубраты все еще таскали туда-сюда свои осадные башни, пытаясь научиться ими пользоваться и что с ними делать. На другой башне, той, которая не двигалась, бригада рабочих прибила шкуры еще выше к каркасу. Вскоре эта башня тоже была закончена.

"Я знаю, отец", - сказал Маниакес. "Поверь мне, я знаю".

Великолепный - возможно, даже величественный, криво усмехнулся Маниакес - в своем шелковом облачении, прошитом золотыми и серебряными нитями и инкрустированном жемчугом и другими драгоценными камнями, вселенский патриарх Агафий прошествовал по Средней улице от начальной точки процессии недалеко от Серебряных ворот и укрепленных стен города Видесс. Позади него маршировали младшие священники, некоторые размахивали кадильницами, чтобы сладко пахнущий дым возносил молитвы многих людей к небесам и к осознанию господа с великим и добрым умом, другие возвышали натренированные голоса в хвалебных песнях Фосу.

Позади жрецов ехал Маниакес верхом на антилопе. Почти все приветствовали Агафиоса. Все без исключения приветствовали более младших жрецов. Хотя все они были выбраны, по крайней мере частично, потому, что они энергично поддерживали разрешение, данное Агафием Маниакесу на его брак с Лизией, это не было очевидно городской черни. Священники, которые их развлекали - любой, кто их развлекал, - заслуживал похвалы, и получил ее.

Парад вообще не состоялся бы, если бы Маниакес не спровоцировал его. Городская толпа не обратила на это внимания. Некоторые люди освистывали и насмехались над ним, потому что кубраты и макуранцы осадили Видесс, город. Это были те, кто ничего не помнил раньше, чем позавчера. Другие освистывали и насмехались над ним, потому что считали его союз с двоюродной сестрой Лизией кровосмесительным. Они были теми, почти такими же обычными, как и другая группа, кто помнил все и ничего не прощал.

И несколько человек приветствовали его. "Ты победил кубратов, - крикнул кто-то, когда он проезжал мимо, - и ты победил макуранцев. Теперь ты можешь победить их обоих вместе". Последовали новые приветствия, по крайней мере, несколько.

Маниакес повернулся к Гориосу, который ехал позади него и слева. "Теперь я могу победить их обоих вместе. Разве это не делает меня счастливчиком?"

"Если тебе повезет, ты победишь их обоих вместе взятых", - ответил его двоюродный брат. "Меня беспокоит то, что произойдет, если тебе не повезет".

"Ты всегда обнадеживаешь", - сказал Маниакес, на что Гориос рассмеялся.

Когда хор не пел гимны толпе, Агафий обратился с приглашением к людям на тротуарах с колоннадами, которые стояли и смотрели на процессию так, как они бы стояли и смотрели на любое представление: "Присоединяйтесь к нам на площади Паламы! Присоединяйтесь к нам в молитве за спасение Империи!"

"Возможно, нам все-таки следовало сделать это в Высоком Храме", - сказал Маниакес. "Это придало бы церемонии более торжественный вид".

"Хочешь торжественного вида, найди хорька", - сказал Гориос, зажимая нос. "Только знать и горстка обычных людей могут попасть в Высокий Храм. Все остальные должны узнать из вторых рук, что там произошло. Таким образом, все люди будут знать ".

"Это так", - сказал Маниакес. "Если все пойдет хорошо, я скажу, что ты был прав. Но если что-то пойдет не так, все люди тоже узнают об этом".

Насколько он был обеспокоен, вселенский патриарх делал все возможное, чтобы все пошло не так. "Приходите молиться за спасение Империи!" Агафий снова закричал. "Приди, попроси доброго бога простить наши грехи и снова сделать нас чистыми". "Я очищу его", - пробормотал Маниакес. "Я буду запекать его две недели, пока из него не вытечет весь жир". Когда патриарх говорил о прощении грехов, к чему, вероятно, обращались умы людей? К их собственным недостаткам? Маниакес фыркнул от смеха. Вряд ли. Они подумают о нем и Лисии. Он заподозрил бы любого другого в преднамеренном натравливании людей против него. На самом деле он подозревал Агафиоса, но лишь ненадолго. Он видел, что вселенский патриарх был как сосущий младенец, когда дело касалось политических вопросов.

Он гадал, какую толпу они соберут на площади Паламы, которая обычно не использовалась для религиозных собраний. Размышляя, он оглянулся через плечо. Позади имперской гвардии, за парой полков, отличившихся в Стране Тысячи городов, нарастала волна простых видессиан, жаждущих услышать, что хотели сказать патриарх и Автократор. Площадь была бы полна.

Площадь, на самом деле, была переполнена. Агафию было трудно пробиться к платформе, которая была установлена для него, платформе, чаще используемой императорами для обращения к городской толпе. Маниакес снова оглянулся через плечо. На этот раз он помахал рукой. Гвардейцы рысью пробрались сквозь ряды жрецов. Эффективно используя локти, древки копий и вложенные в ножны мечи, чтобы расчистить путь, они доставили патриарха на платформу за минимальное время, при этом люди были минимально разгневаны - немалый подвиг в городе Видессос, где все были обидчивы, даже когда не находились в осаде.