"Это не непроверено. Просто им некоторое время не пользовались", - сказал Ланиус, доказывая, что техническая истина может уживаться в одном предложении с огромным преуменьшением.

"Если я правильно понимаю заклинание, нам понадобится еще один, э-э, участник помимо королевы и меня", - сказал Эдон.

Ланиус кивнул. "Я прочитал это так же". Он указал на себя. "Я буду другим".

Теперь настороженность волшебника сменилась ужасом. "О нет, ваше величество! Используйте слугу или кого-то еще, кого не хватятся, если что-то пойдет не так".

"Нет", - сказал Ланиус. "Это моя ответственность. Я нашел его. Я был тем, кто думал, что это сработает — и я все еще так думаю. У меня есть… можно сказать, мужество моих убеждений ". Однажды он был на поле боя и никогда не размахивал мечом в гневе.

Возможно, это первый по-настоящему смелый поступок, который я когда-либо пытался совершить в своей жизни, подумал он. Я стар для начала, но надеюсь, что смогу все сделать правильно.

Он ждал, стараясь выглядеть как можно величественнее. Грасу не составило бы труда заставить волшебника повиноваться ему — Ланиус был возмущенно уверен в этом. Эдон продолжал гримасничать, но, наконец, кивнул. "Пусть будет так, как вы говорите, ваше величество. Но, пожалуйста, окажите мне любезность и покажите в письменном виде, что вы отдали мне этот приказ. Я не хочу, чтобы меня обвинили, если что-то пойдет не так ".

"Полагаю, это справедливо", - сказал Ланиус, вспомнив, что колдун попробует заклинание, которое он никогда раньше не использовал. От воспоминания об этом у него по спине пробежал холодок. Храбрый я или просто безрассудный? Вскоре он все узнает. Он позвал слугу за пергаментом, пером и чернилами, а также за сургучом. Он быстро написал, затем воспользовался королевским перстнем с печаткой. "Вот", - сказал он Эдону. "Это тебя удовлетворяет?"

Прочитав обещание считать его невредимым, Эдон кивнул. "Так и есть. Я благодарю вас, ваше величество". Он сунул документ в поясную сумку, без сомнения, готовый вытащить его, если дела пойдут не так, как он хотел. "А теперь, если вы будете так добры, отведите меня к ее Величеству".

На самом деле, служанка привела Ланиуса и Эдона к королеве Эстрилде. Ланиус подавил вздрагивание, когда увидел свою тещу. Эстрильде стало хуже с тех пор, как Сосия сказала ему, что она больна. Жена Граса, казалось, лишь наполовину осознавала, кто он такой, и либо ей было все равно, либо она не понимала, кто такой волшебник. Волдыри, описанные как в депешах Граса, так и в древнем церковном документе, были отчетливо видны на ее лице и руках.

Когда Эдон нежно коснулся ее лба, он вздрогнул. "Она очень теплая, ваше величество", - сказал он. "Действительно, очень теплая". Если она умрет, вы не сможете винить меня. Он не кричал этого, но с таким же успехом мог бы.

"Тогда тебе лучше не терять времени, не так ли?" Сказал Ланиус.

Это было не то, что волшебник хотел услышать. Он сказал: "Я также отмечаю, что это заклинание включает в себя самое необычное и неопределенное применение закона подобия".

"Хорошо. Ты это заметил. Теперь продолжай". Когда Ланиус хотел что-то сделать, он начинал говорить оживленно и бесцеремонно, как Грас. В один из ближайших дней, не откладывая на потом, ему придется подумать о том, что это значит. В данный момент у него были более неотложные дела, о которых следовало беспокоиться.

Даже с клятвой Эйдон, казалось, был на грани отказа. Однако, бросив тоскливый взгляд назад, на дверь, он, казалось, понял, что заберет свою репутацию с собой, если выйдет через нее.

Он глубоко вздохнул, собрался с духом и отвесил достойный поклон Ланиусу. "Очень хорошо, ваше величество, и пусть король Олор, королева Келеа и остальные боги на небесах наблюдают за моей попыткой", - сказал он.

"Поскольку мор исходит от Изгнанного, я надеюсь, что так и будет", - ответил король. Эдон выглядел пораженным, как будто это не приходило ему в голову. Может быть, это и не так. С волшебником произошло много всего одновременно.

Он подтащил табурет к кровати и установил на нем текст заклинания. Ланиус, который был немного близорук, не захотел бы пытаться прочитать это оттуда, но у Эдона, казалось, не было никаких проблем. На этот раз его удлиняющееся зрение сработало на него, а не против. "Пожалуйста, дайте мне вашу руку, ваше величество", - сказал он и взял правую руку Ланиуса в свою левую.

Затем он взял левую руку королевы Эстрильды в свою правую. Поскольку ни одна из рук волшебника не была свободна для пассов, заклинание обязательно зависело от вербального элемента. Ланиус надеялся, что Эдон сможет справиться с этим. Аворнан кое-что изменил за столетия, прошедшие с тех пор, как он был записан. Слова, которые рифмовались тогда, больше не рифмуются, в то время как некоторые из них не рифмуются сейчас. Если бы Эдон выступал в пьесе и допустил ошибку на сцене, это было бы неловко. Было бы гораздо хуже, чем неловко, если бы он допустил ошибку сейчас — для него, для Ланиуса и для Эстрильды.

Как только он начал читать, Ланиус тихо вздохнул с облегчением. Он не очень хорошо знал Эйдона и не знал, где волшебник научился обращаться со старомодным языком. Но узнай, что у него было. Это слово неуверенно слетело с его языка, и Ланиус почувствовал, как сила нарастает с каждым словом, слетающим с его губ.

Король не был колдуном, но он пытался узнать что-нибудь о колдовстве, как пытался узнать что-нибудь обо всем. Он знал, что имел в виду Эдон, когда назвал эту магию странным использованием закона подобия. Он относился к больному человеку и здоровому как к схожим во всем, кроме болезни, и стремился передать здоровье здорового человека жертве. Если бы волшебник сделал пару вещей наоборот, это сработало бы по-другому и наслало бы чуму на человека из колодца — и, вероятно, на волшебника тоже. Другие вещи также могли пойти не так. У Ланиуса было более чем достаточно воображения, чтобы увидеть несколько.