Эдон пошел дальше. Он пробился через особенно сложную часть заклинания. Как только он это сделал, его уверенность, казалось, возросла. После этого он стал читать быстрее. Один раз он чуть не споткнулся, но остановил себя предупреждающим пожатием руки Ланиуса. Бросив благодарный взгляд на короля, он спас пушинку и поспешил к концу.

Ланиус наблюдал за своей тещей. Он не знал, чего ожидать, даже если магия сработает. Станет ли ей внезапно лучше? Или это было бы так, как если бы спала лихорадка, так что, все еще будучи больной, она больше не была в опасности? Он надеялся на одно, ожидая другого.

То, что они с Эдоном получили, было чем-то более или менее средним. Он мог видеть, как волдыри на лице Эстрильды снова уменьшились в размерах. Они почти исчезли, когда волшебник закончил заклинание. Эстрильда испустила долгий, долгий вздох, когда Эдон отпустил ее руку и руку Ланиуса. "Лучше", - прошептала она. "Намного лучше. Я думал, что горю, а теперь это не так ".

Она тоже еще не была собой прежней. Она явно все еще была слаба после мора. Как долго это продлится? Ланиус не мог знать. Все, что он знал, это то, что она снова на правильном пути. Это значило больше, чем что-либо другое. Он кивнул — он почти поклонился — Эдону. "Спасибо. Это было хорошо сделано. Ваш гонорар будет соответствовать вашему мастерству и вашей храбрости ".

Эдон низко поклонился ему в пояс. "Не говорите мне о моей храбрости, ваше величество, которая ничто по сравнению с вашей собственной. А что касается мастерства… Ты поймал меня, когда я был близок к тому, чтобы сильно сбиться с пути. Все говорят, что ты ученый человек, но я не ждал, что ты поправишь меня в моей собственной области и будешь прав ". Он поклонился еще раз.

Что именно он имел в виду под этим? Искал ли он Ланиуса, чтобы попытаться толкнуть его локтем, и ошибся ли, когда сделал это? Вот как это звучало. Ланиус подумал о гневе, но отложил это в сторону. Какой в этом смысл? Любой эксперт почувствовал бы то же самое по отношению к любителям.

Тогда Ланиус перестал беспокоиться о таких незначительных, таких тривиальных вещах. Заклинание, которое он нашел — заклинание, которое аворнийские волшебники нашли много веков назад, — сработало. Если бы это сработало в городе Аворнис, это сработало бы и ниже по течению Стуры. И это сработало бы на дальнем берегу реки. Люди, которые были рабами, больше не будут страдать — во всяком случае, не больше, чем они уже испытали. И война против Ментеше и Изгнанного продолжится.

Дым от погребального костра затмил небо над Куманусом. Зловоние горящего дерева, масла и мертвой плоти никогда не покидало город; оно оставалось в ноздрях Граса днем и ночью. И все же дела шли к лучшему, здесь и в землях к югу от Стуры, где Изгнанный впервые вызвал мор.

В последнее время Грас нечасто видел Птероклса. Волшебник был занят каждый день с рассвета до наступления темноты. Он изнемогал, леча жертв чумы сам и обучая этому других. Грас понятия не имел, когда он спал и спал ли вообще. Король знал, что волшебник ел нерегулярно. Грас приказывал слугам присылать ему еду, где бы он ни находился. Если бы не это, Птероклс, возможно, вообще не ел бы.

Когда Птероклс заснул посреди объяснения полудюжине волшебников из городов вдоль Стуры, как работает заклинание, Грас приказал отнести его обратно во дворец губернатора города и уложить в постель, поставив охрану перед дверью не для того, чтобы не пускать других людей, а для того, чтобы держать его внутри, пока он хотя бы раз хорошенько не отдохнет. Волшебник жаловался, громко и сердито. Затем он проспал от полудня до следующего.

Он проснулся, настаивая на том, что вообще не закрывал глаз, и сначала отказывался верить, что проспал весь солнечный день. Затем, когда он еще немного пришел в себя и его разум начал работать, он понял, что не был бы так голоден или испытывал такую отчаянную потребность отлить, если бы не потерял день. Он съел столько, что хватило бы на двоих, почти наполнил ночной горшок и заявил, что готов вернуться к рутине, которая стала причиной его обморока.

"Нет", - сказал ему Грас. "Подожди. Потрать немного времени на отдых, если тебе угодно".

"Но я не могу!" Сказал Птероклс. "Люди умирают. Если я не буду лечить, если я не буду обучать других волшебников —"

"Подожди", - повторил Грас. "Если ты убьешь себя, ты никому не сможешь помочь. И ты был на грани того, чтобы сделать это. Продолжай и скажи мне, что я неправ. Заставь меня поверить в это." Он скрестил руки на груди и с вызовом посмотрел на Птероклса.

Молодой человек глубоко вздохнул. Затем он рассмеялся, снова выдохнул и развел руками. "Я хотел бы это сделать, ваше величество, но боюсь, что не смогу".

"Тогда ладно", - сказал Грас. "Ты сделал больше, чем можно было ожидать от любых трех человек. И теперь твою работу выполняют больше трех человек, благодаря всем, кого ты обучил. Мы одерживаем верх над этой проклятой штукой ".

"Мы должны делать больше". Но это был последний протест Птероклса, и к тому же угасающий. Волшебник покачал головой и провел пальцами по волосам, которые уже некоторое время не расчесывались, не говоря уже о мытье. "Этим мы обязаны королю Ланиусу".