— Не можем, — вздыхает Макс. — Ваше возвращение лишило нас этой возможности.

Мое спасение с аварийной капсулы двадцатилетней давности, исчезнувшей вместе с первым и единственным в мире роскошным космолайнером, стало сенсацией всех новостных каналов. Причем еще даже до того, как моя речь обрела некоторое подобие связности — шок и черепно-мозговая травма вкупе с днями, проведенными в капсуле на ограниченном рационе воды и пищи, ясное дело, довели меня до крайне ослабленного состояния, — и я рассказала свою историю экипажу «Роли». Весть разнеслась по комсети подобно огню в очистителе кислорода.

Я медленно выпрямляюсь, вцепившись в чересчур свободные штанины пижамы.

— Значит, в любом случае буду виновата я?

Либо команда «Верукса» отправляется без меня и погибает при проведении эвакуационной операции, инициированной моим спасением и потребованной общественностью и влиятельными семействами. Либо я лечу с ними и мы погибаем все вместе. Что-то подсказывает мне, что поверье «бог троицу любит» к чудесному спасению от неминуемой гибели не применимо.

Донован ничего не отвечает — да и не обязан. Он прав.

Я не в силах изменить прошлое. Зато могу отказаться совершать ту же самую гребаную ошибку. Качаю головой.

— Я не поведу невинных людей на верную смерть. — Снова.

— Вы спаслись, так что вам наверняка…

— Но я не помню как! — кричу я. — И совершенно без понятия, что произошло! Я лежала на мостике рядом с трупом члена моей команды и ее галлюцинацией… или ее сраным призраком, откуда мне знать! А в следующее мгновение оказалась в медицинском отсеке «Роли»!

Какое-то время Макс пристально разглядывает меня, затем произносит:

— Думаю, вам известно больше, нежели вы осознаете.

— И что, черт побери, это значит? — гневно смотрю я на него в ответ.

— Так вас интересует курс лайнера? — вместо объяснений напоминает мужчина.

Сдержанно киваю.

— Земля. Корабль движется сюда.

По спине у меня пробегает холодок.

— Согласно вашему рассказу, пунктом назначения являлась граница зоны действия комсети…

— Сектор К147, — кое-как шевелю я онемевшими губами.

— Следовательно, на каком-то этапе полета курс был изменен, — заключает Донован, подтверждая мою догадку.

— Но это ничего не значит, — качаю я головой. — Я же рассказывала, что более-менее связно помню только остановку или замедление двигателей. Когда я… когда видела Лурдес в последний раз. Быть может, потом Кейн и поменял курс. Еще до моей эвакуации, до того, как…

До того, как он и Нис погибли. Или до того, как я убила их. Смотря какая версия событий подлинная. Меня начинает мутить.

— И еще кое-что. — Макс кивает Риду, и тот неохотно достает из кармана плоский пластиковый кружок и принимается стучать по видимой лишь ему одному клавиатуре.

Из диска доносится звук — это динамик. Поначалу слышится лишь статический треск, затем эдакими облачками густого тумана возникают слова:

— …помощь. SOS… кораблю «Аврора»… требуется помощь… подверглось нападению… люди на борту…

Я узнаю голос даже сквозь помехи.

Кейн.

Я его бросила. О боже. Я его бросила. И Ниса, наверно, тоже.

Прежде чем я успеваю сдержаться, глотку мне обжигает рвота, и ее масса обильно исторгается на пол.

Рид в отвращении отодвигается на стуле, Макс встает и выкрикивает:

— Прошу прощения? Нам тут нужна помощь. — Голос у него спокойный, совершенно не удивленный.

Два санитара, мужчина и женщина, появляются с такой прытью, будто бы держались поблизости, ожидая вызова или подслушивая. Или и то и другое вместе. Мужчина поливает пол каким-то средством из бутылки, в то время как женщина небрежно отирает мне полотенцем лицо и голые ступни. Я пытаюсь взять у нее полотенце, чтобы вытереться самой, однако она выдергивает его у меня из рук. Ну как я могу причинить вред этой тряпкой себе или кому-то другому?

— Это повторяемое сообщение, передаваемое по старому каналу экстренной связи непосредственно с «Авроры», — как ни в чем не бывало поясняет Донован. — Вроде того, что, по вашим словам, вы в самом начале перехватили с автоматического буя.

С аварийного буя, который кому-то на лайнере достало сообразительности запустить, вопреки царившему вокруг безумию. Вопреки тому, что «Аврору» отклонили от намеченного курса и заглушили на ней двигатели, даже не удосужившись позвать на помощь. Посреди нелогичности действий и откровенного сумасшествия поступок этот выделяется своей нетипичностью.