Тем не менее свою часть сделки я выполнила и не позволю себе отбыть — как физически, так и психически, — пока не получу обещанного. Мне необходимо знать. Неужели на «Авроре» остался кто-то живой?

Рид ухмыляется.

— Вы, я вижу, помните вполне достаточно, чтобы примешивать призраков и вероятность вмешательства инопланетян.

— Вы просили меня рассказать все, — цежу я Максу. Он оценивающе меня разглядывает, склонив голову набок и поигрывая ручкой — чернильным реликтом с металлическим наконечником, который, несомненно, проносить сюда тоже нельзя, как и значок Рида. — Я выложила вам историю целиком. Даже те детали, о которых умолчала в первый раз, потому что знала, что они звучат…

— Так похоже на бред? — перебивает меня младший следователь. — Ничего из рассказанного вами не противоречит гораздо более вероятному сценарию, что вы ответственны за смерть своей команды!

— А я этого и не отрицаю. — Руки у меня сами собой сжимаются в кулаки. — Это я предложила подняться на борт «Авроры». Я… — Сглатываю ком в горле. — Я была капитаном. И я их подвела.

Рид театрально хлопает ладонью по столу, на лице его отражаются одновременно отвращение и торжество. От громкого и неожиданного звука все пациенты, включая и меня, так и подпрыгивают на месте. Громкие и неожиданные звуки здесь не приветствуются. Теперь внимание присутствующих в комнате отдыха обращено на нас. Вера у «окна» начинает тихонько всхлипывать.

— Из ваших слов следует, что ваша команда подчинялась вам вплоть до того самого момента, когда вы напали на них, — провозглашает Дэрроу. — Когда вы предали их.

Я застываю. Потому что он прав, хотя и не в подразумеваемом им смысле. Если бы я не командовала, они сейчас были бы живы. Мой своекорыстный интерес — вот что убило их и привело меня сюда.

— Вы же не допускаете всерьез, будто я сама себе проломила затылок, — парирую я, стараясь держать себя в руках.

— Нет, но я считаю, что они попытались вас остановить, а вы их убили. С вашей биографией и диагностированным «бесцеремонным отношением к смерти» угрызений совести у вас это не вызвало. — Рид выжидающе смотрит на меня, словно бы его слова должны подвигнуть меня на вожделенное признание. — Что ж, практичное решение.

Практичное решение? Я могла бы продемонстрировать ему практичное решение. Всего два движения — нет, три. Податься вперед, выхватить ручку из расслабленных пальцев Макса, а потом оттолкнуться от пола и всадить эту самую ручку Риду Дэрроу в шею, прямо над его чопорным и безупречно белым воротничком.

Последует хаос, ор пациентов. Пройдут драгоценные минуты, прежде чем персонал вытащит его отсюда. И на протяжении всего этого времени он будет истекать кровью…

На мгновение зажмуриваюсь.

— Четверо против одной? — открываю я глаза. — Боюсь, ваше представление о моих способностях весьма преувеличено. Я не стала бы столь недооценивать членов своей команды.

Уголки рта Рида хитровато подрагивают, будто я призналась в чем-то существенном.

— Разумеется, нет. Уверен, не стали бы.

Переключаю внимание на ручку, неподвижно лежащую в руке Макса.

— На самом деле, — продолжает младший следователь, — я думаю, что вы спланировали…

— Спасибо, Клэр, — вдруг перебивает его Макс, подавшись вперед. — Я понимаю, что рассказ дался вам нелегко.

В какой-нибудь другой ситуации замерший с раскрытым ртом Дэрроу выглядел бы комично. Прямо ребенок, у которого из липкой ручонки вырвали конфетку, однако он слишком потрясен, чтобы закатить истерику. И все же мне трудно удержаться от улыбки.

— Курс, — напоминаю я Доновану. — И что дали попытки связаться?

— Клэр, вы не упомянули о смерти мистера Беренса. Так же как и мистера Ясуды… которого вы называете Нисом, — словно не слыша меня, говорит Макс.

— О каких из них? — вздыхаю я.

— О ком из них? — уточняет мужчина. — Вообще-то…

— Да нет же… О какой смерти? — Я качаю головой. — Как я говорила, воспоминаний о произошедшем у меня не сохранилось. Но у себя в голове — уж не знаю, происходило это в реальности или же нет — я видела, как они умирают всеми возможными способами. — Вопреки усилиям сохранять спокойствие, голос у меня дрожит. — Убивают друг друга. Совершают самоубийство. Задыхаются или замерзают насмерть.

Есть даже видение, в котором их убиваю я, набросившись на, как мне казалось, призраков. Все эти эпизоды я помню, потому что на протяжении недель пыталась восстановить по кусочкам картину событий. Как я в одиночестве оказалась в спасательной капсуле.

— Я бы ни за что их не бросила, — с горечью произношу я.

Вот только действительно ли это так? Как-никак старые привычки умирают с трудом. Отбрасываю эту мысль.

— И потому для меня единственное объяснение, почему я нахожусь здесь без них, заключается в том, что они мертвы. — Иначе они улетели бы со мной, так ведь? Или воспользовались бы другой капсулой. Восстановили бы ЛИНА. — Просто я не знаю, как это произошло.

Рид возмущенно фыркает, Макс ограничивается кивком. А затем вскидывает голову, сосредотачиваясь на сигнале, слышимом ему одному. Кто-то запрашивает связь.