— Вы не против? — спрашивает он меня из вежливости. Как будто у меня есть выбор. Как будто у меня остался выбор хоть в чем-то. Мужчина стучит пальцем по ком-импланту под ухом и встает. — Донован слушает.

Он отходит на несколько шагов от стола, и я не свожу с него глаз. Наверняка это уловка, чтобы не предоставлять мне обещанную информацию. Якобы у него срочный вызов и ему придется покинуть Башню. И меня.

— Это все сказки, — облокотившись на стол, вновь принимается за свое Рид.

Невольно бросаю на него взгляд.

— Эта ваша история про призраков, одержимый демонами корабль или что там еще, — продолжает младший следователь. — Меня не проведете.

Макс меж тем качает головой:

— …вполне может получиться. Не думаю, что это хорошая…

— Вы оказались в безвыходной ситуации, — не унимается Дэрроу. — Корпорация вас уволила, нашла вам замену. А с вашей биографией никаких перспектив в карьере вам не светило. Мир продолжал вращаться уже без вас.

— Заткнитесь, — бросаю я, пытаясь сосредоточиться на словах Донована.

— …нестабильно, и возможно дальнейшее ухудшение…

— Думаю, изначально вы вовсе не намеревались причинить кому-то вред. Вам всего лишь требовалось найти выход из положения, — все талдычит Рид. — Так ведь? А потом, возможно, процесс немножко вышел из-под контроля. Потому что, раз вступив на этот путь, остановиться уже трудно. Кожуру обратно на апельсин не натянешь. — Он буквально упивается своей аналогией. И ему явно невдомек, что проведшая большую часть своей жизни на марсианской станции, а затем в финансируемом корпорацией интернате и, наконец, в изолированном и крошечном анализаторе комсети имеет лишь смутное представление о наслаждении цитрусовыми, нынче выращиваемыми в оранжереях и баснословно дорогими. Видимо, для семейки Дэрроу апельсины дело обычное.

— Да, сэр, я действительно считаю, что это вариант, — говорит Макс, оборачиваясь ко мне. Обнадеживающе кивает, хотя обнадеживаться мне не в чем.

— Просто скажите, что я хочу знать, и все закончится, — елейно добавляет младший следователь. — Вернетесь в свою палату, и вас оставят в покое.

…Пока иски, поданные семьями пассажиров, не начнут рассматривать в суде. И тогда меня будут вызывать в качестве свидетеля по каждому из них.

И потом… Может, я не хочу, чтобы меня оставили в покое. Уж точно не с «Авророй», прямо сейчас медленно приближающейся к нам. Помимо сомнений, чувства вины и стыда, во мне все еще тлеет искорка надежды. Разумеется, я даже не мечтаю, что кто-то из оставшихся в живых захочет повидаться со мной — после того, как я их бросила. У меня остается два равным образом нежелательных варианта: либо из-за меня все погибли, либо я кого-то оставила умирать.

Так или иначе, я потеряла все, что имела, но если кто-то из моей команды — моей фактически семьи — все еще жив… Кейн или Нис. При мысли об этом у меня перехватывает дыхание.

— Давайте же, Клэр, — не сдается Рид. — Вам же самой наверняка хочется сбросить груз с души. Просто расскажите, что произошло на самом деле.

Тем не менее вежливость и сочувствие, что он старательно изображает последние несколько минут, совершенно не скрывают его подлинных намерений. Прямо как акула, пытающаяся скрыть свои зубы. Неужто он и вправду рассчитывает, что я поведусь?

Но вот паника его отнюдь не напускная. Я чуть ли не физически ощущаю ее. Дэрроу, в отличие от меня, знает о каком-то плане.

Он бросает взгляд на все еще занятого разговором Макса — взгляд быстрый и едва заметный, однако таковой все равно привлекает мое внимание, словно впившиеся в кожу ногти. Рид видит, что его окно вот-вот закроется, и это наверняка как-то связано с собеседником Донована.

— Очистите свою совесть, Клэр. Снимите тяжесть с груди, — подгоняет Дэрроу. Личина его, однако, уже трещит по швам, и увещевания звучат почти как команды. — Хватит нести чушь об инопланетянах и призраках, скажите правду!

— Да, сэр. Все понимаю, сэр. Проблемы возникнуть не должно. — Разговор Макса, судя по всему, подходит к концу.

Я слегка подаюсь вперед к Риду. Он немедленно повторяет мое движение, явно ожидая признания.

— Высокий мужчина у вас за правым плечом. С седыми волосами и лысой макушкой. Черный костюм, старомодные часы. Значок «Верукса», вот здесь, — я стучу пальцем у себя над сердцем. Значок старый, еще первого поколения, судя по простоте дизайна: блестящий металлический щит с выгравированной «V», слегка изогнутой и словно летящей. Никаких тебе бриллиантов и золотого тиснения, как у Рида.

Следователь отстраняется, покрасневший от злости, но с расширившимися глазами.

Сердце у меня в груди так и заходится: ведь я никогда не говорю о своих видениях. Тем не менее наседаю дальше:

— Он очень разочарован, что вы считаете его чушью.

Вообще-то, старик вовсе не разочарованный. Он вообще никакой. Всего лишь фрагмент, эдакая тень, преследующая Рида. Как будто даже и не говорит, не жестикулирует, только расхаживает. Я даже не знаю, постоянно ли он маячит возле младшего следователя или же просто привязывается к нему во время его визитов ко мне. Одни догадки и могу строить. С уверенностью могу лишь сказать, что вижу этого призрака только в обществе Дэрроу.