И только когда мы — Макс, Рид и весь отряд безопасников вступаем на борт «Ареса», корабля класса «Ударник», Донован сообщает мне дурную весть. В своей типичной манере.

— Вы должны понять их обеспокоенность, — убеждает он, сопровождая меня по коридору в отведенную мне каюту. Которая, оказывается, будет охраняться снаружи. Комната — обычно служащая жильем для высокопоставленного сотрудника в «официальной командировке», что бы таковая ни подразумевала, — снабжена персональным санузлом, однако данная привилегия совершенно не восполняет утраты свободы. В тюремных камерах как-никак тоже имеются туалеты.

— Их главная задача — успешное выполнение настоящей миссии. И они не желают лишних… хм, сюрпризов.

В общем, «заниматься собой», как Макс выразился ранее в ангаре, мне предстоит исключительно в собственной каюте, да еще под «защитой». В течение всего полета до «Авроры». Даже еду и ту будут приносить. Уж не знаю, спланировал ли Донован подобное «обслуживание» с самого начала. Знаю лишь, что попыткой разговора с Диас я лишь себе навредила.

— «Арес» — очень быстрый корабль. До внешней границы зоны действия комсети доберемся за три недели, а не за обычный месяц. Или даже раньше, поскольку «Аврора» все еще движется в направлении Земли. Мы ложимся на курс перехвата. — Судя по гримасе мужчины, данная затея явно не приводит его в восторг. — Вы даже не заметите, как время пролетит.

Пятьсот часов, плюс-минус, взаперти в комнатушке три на три метра. Замечу, еще как замечу.

Вытираю взмокшие ладони о штанины комбинезона и осторожно протестую:

— Макс. Изоляция не идет мне на пользу.

— В Башне вы вроде неплохо справлялись. — Мужчина склоняет голову набок и с вызовом смотрит на меня, словно бы подначивая сказать правду. — Там-то было потеснее, не говоря уж об удобствах.

Значение имеют не размеры помещения, а моя неспособность покидать его по желанию. Не говоря уж о том, что в Башне я постоянно находилась под действием препаратов.

Нервно теребя застежку кармана со спрятанными таблетками с прошлой ночи, вяло возражаю:

— Это другое.

Краешком глаза замечаю держащегося позади Дэрроу. Он самодовольно ухмыляется, однако помалкивает. Старик в старомодном черном костюме — дед Рида, как я заключаю по их значкам поколений, — парит поблизости, все так же не сводя сурового взгляда с младшего следователя.

Макс досадливо цокает языком.

— Клэр, корабль сам по себе — замкнутое пространство. Просто представьте, что вы на очень маленьком корабле. С доставкой питания.

Я могла бы спорить и дальше. Хотя бы попытаться. Однако проводить время в одиночестве, пожалуй, идея все же получше, нежели тесниться с командой безопасников. И если они располагаются на корабле достаточно далеко от меня, возможно, я их даже не увижу — ни живых, ни мертвых.

Донован галантным жестом пропускает меня в каюту впереди себя. Аккуратная комнатка с минимумом обстановки: у правой стены — койка, у левой — стол, а напротив двери — полки, все содержимое которых сводится к пыли. Ни тебе иллюминатора, ни дисплея.

Да уж, над каютой определенно потрудились, чтобы превратить ее в «Клэр-непроницаемую». Заняться абсолютно нечем — даже с собой не покончить, если дело до этого дойдет.

Я разворачиваюсь к Максу:

— И чем же мне заниматься во время…

Однако он уже закрывает дверь, отмахиваясь от моего вопроса.

— Если что-нибудь понадобится, просто скажите охране. Рид тоже будет поблизости.

Только и успеваю заметить, что его самодовольную улыбочку да выражение ярости и разочарования на физиономии Дэрроу, явно не метившего на должность няньки.

Почти три недели в этой вот каюте, в полном одиночестве — в обществе разве что собственной головы и призраков, в буквальном и переносном смысле.

Я не выдержу. Машинально сую руку в кармашек. Ведь можно просто принять пилюли.

Нет. По прибытии на «Аврору» мне будет нужна ясная голова. И все предстоящие три недели, начиная с этого самого момента.

Я подхожу к дальней стенке — это двенадцать шагов. Книжные полки и вправду пустые, как сначала и показалось. Затем проверяю гладкий пристроенный стол: его аккуратные ячейки в пустоте нисколько не уступают полкам. Из чтива даже захудалого ярлыка нет.

Прохаживаюсь к двери и койке, затем обратно. С каждым шагом каюта уменьшается буквально на глазах — и почему-то становится теплее. Идти некуда. Делать нечего. Да я с ума здесь сойду. То есть помешаюсь еще больше. А мы еще даже не покинули орбиту Земли! Какого черта Макс так поступает со мной?

Мое возбуждение нарастает, да так, что вскипает кровь — того и гляди, от бурления внутри кожа лопнет.

И тут прямо по центру койки появляется Кейн. Он стоит, и ноги его исчезают в матрасе.