Интрига «Голубых бокалов» («Fougeres bleues») — таково название ее фильма — незатейлива. Жером (Жиль Сегал) и его жена Моника (Франсуаза Фабиан) приглашают Станисласа (Жан-Марк Бори) и его подружку Бетти (Каролин Селлье) поохотиться на ланей в их роскошном горном шале. Слишком занятый архитектурой и многочисленными стройками, Жером в последние годы так часто оставлял жену одну, что однажды вечером она, в конце концов, уступила ухаживаниям Станисласа, наследника большого состояния, будущего декоратора и дамского угодника. Его последняя страсть — Бетти — жадная и неверная девушка. В самолете, на котором они летят в Альпы, Станислас попытался снова соблазнить Монику. Через несколько часов, в машине, он взял свою бывшую любовницу за руку. Жером, взглянув в зеркало автомобиля, все понял. Как только они вернулись в дом, он принялся чистить свое охотничье ружье. Возникает вопрос: кого же он хочет подстрелить? Одну из ланей с шелковыми глазами, пробегающую мимо шале, или-яюбовника своей жены? «Он действительно хочет поменять мишень, — подтверждает Франсуаза Саган. — И это все. В фильме нет никаких претензий. В нем нет никакой морали. Это фильм без морали, без пустых разговоров, без эротики. Просто забавный фильм, не претендующий на оригинальность».

Заботясь о том, чтобы уложиться в бюджет в 300 миллионов франков, выделенных продюсером, автор отдает предпочтение сценам в доме — съемки на природе стоят бешеных денег — и с легкостью делает поправки в сценарии, чтобы выполнить это условие. Съемки фильма, продолжавшиеся полтора месяца, начинаются в середине сентября в Межев, среди вершин, возвышающихся над долиной Аост. С постановщиком работают только оператор и директор по фотографии, которые должны ей помогать, но Франсуазу охватывает паника. Вероятно, она не сможет избавиться от воспоминания репетиций пьесы «Счастье, чет и нечет», ее единственного опыта в качестве режиссера-постановщика. Снимая «Голубые бокалы», она старается не повторять прежних ошибок. «Надо было видеть меня в первые дни съемок, — рассказывает она. — Поскольку я ни в чем не разбиралась, то страшно комплексовала перед техникой. Я не знала, куца ее надо ставить, что можно делать, а что — нельзя. Тем не менее у меня были кое-какие мысли. Несколько раз мне говорили: «Это невозможно». Теперь я знаю, что есть масса вещей, на которых я буду настаивать, потому что это возможно!» Франсуаза Саган и ее съемочная группа — артисты, техники и прирученная серна — остановились в отеле «Монблан», где каждый вечер репетировали сцены, которые им предстояло снимать завтра. Чтобы не отвлекаться, режиссер настоял на том, что журналисты и знакомые из «клана Саган» не будут присутствовать на съемочной площадке. Актеры с уважением отнеслись к дебютантке, которая, кажется, не лишена способностей. Франсис Перрен с удивлением обнаружила, что за неделю она освоилась с техникой и даже усвоила профессиональные термины: панорамный вид, американский план (до пояса), крупный план… ЕЙ немного не хватало твердости. Но на этот раз все получилось. К ней прислушивались, когда тихим голосом она робко командовала: «Мотор!», также привычными стали ее передвижения на съемочной площадке, когда она, поднявшись на носочки, шептала актерам свои замечания, если какая-то сцена ее не удовлетворяла.

В декабре 1975 года Франсуаза Саган приступила к монтажу фильма «Голубые бокалы» при забавных обстоятельствах. «Во время монтажа я проделала важную операцию. Я просмотрела отснятые эпизоды у себя в номере. Я страшно устала и была в полном нокауте. Монтаж из небольшого материала, имевшегося в наличии, сделал Шанталь Делатр, и, кстати, очень неплохо». Через три месяца фильм был смонтирован целиком, и на экраны он вышел 25 мая 1977 года. Первая попытка поставить фильм оказалась для Франсуазы Саган не слишком удачной. Критика обвинила ее в чрезмерно классическом подходе, излишних повторах и ненужных длиннотах. Игра актеров не вызвала никакой реакции у профессионалов, за исключением Каролин Сел-лье, которой удалось с успехом сыграть свою роль. «К счастью, есть серны», — иронизирует Клер Деваррьё в заключение своей статьи, опубликованной в «Монд». Публика также прохладно отнеслась к фильму, хотя имела все возможности познакомиться с персонажами «Голубых бокалов»: Жеромом, Моникой, Станисласом и скупой Бетти, поскольку в это же время рассказ вышел в издательстве «Фламмарион». Сборник назывался «Шелковый взгляд» и включал еще девятнадцать рассказов. Здесь читатель встретился со стареющей женщиной, не верящей в любовь своего молодого любовника («Жиголо»), с женщиной, узнавшей, что ее муж — гомосексуалист («Незнакомка»). В тот же сборник вошла рождественская сказка («Отвратительная ночь»), читатели познакомились с немецкой графиней, несколькими бедняками, оперной певицей, тореро… Матьё Гале заявил, что, возможно, писательница нашла подходящий для себя жанр. «Все романы Саган — это сонатины, преподносимые как концерты. Очевидно, поэтому она пишет так мало рассказов, и это жаль: ее искусство создавать нечто «из ничего» здесь воплощается превосходно». Аннетт Колен-Симар, довольно строгий критик, писала: «В первый раз после десяти романов Франсуаза Саган опубликовала сборник рассказав, и в первый раз ей удалось растрогать нас до такой степени».

Съемки фильма «Голубые бокалы» остались одним из самых приятных моментов в жизни Франсуазы Саган. Но больше ей не представится случай сидеть в режиссерском кресле. «К сожалению, коммерческого успеха не получилось, и меня никогда больше не просили снимать фильмы, — с грустью признается она. — Тем не менее у меня масса проектов в шкафах и в голове». Несмотря ни на что, романистке все-таки удалось занять свое место в кинематографическом мире. Через пару лет, в апреле 1979 года, председатель Каннского фестиваля Робер Фавр-Лебре предложил ей возглавить жюри тридцать второго созыва, которое будет заседать на улице Круазетт с 10 по 25 мая. Саган согласилась. «Мне легко оценить фильм, — говорила она. — Поскольку это не моя вотчина, я могу высказать свое мнение без задней мысли». В этой области ее кругозор ограничен, а вкус не стабилизировался: ей нравятся американские сериалы, а эротические фильмы ей скучны. Она более проницательна, когда речь идет о ее детских впечатлениях после просмотра фильмов. В шесть лет, например, Саган была потрясена игрой Чарльза Лоутона, исполнившего роль Квазимодо. Чуть позже, как большинство девушек ее поколения, она сходила с ума по Кларку Гейблу, превосходно сыгравшему романтического героя в фильме «Унесенные ветром». Среди самых значительных фильмов она выделяет также «Сансет Бульвар» («Sunset Boulevard»), «Дети райка» и «Дьявол во плоти».

Поднимаясь по ступенькам Дворца фестивалей, Франсуаза Саган вспоминала один день лета 1960 года, когда она покинула Гассен, чтобы в качестве простой зрительницы присутствовать на празднике кино. «О Каннах я знала только то, что там проходят фестивали, которые представлялись нам калейдоскопом ледяного шампанского, теплого моря, восторженной толпы, американских полубогов. Признаюсь, все это нас не очень интересовало». Как только она приблизилась к Дворцу фестивалей, ее тут же подхватила толпа, возникшая из-за появления Аниты Экберг и пышногрудой Джины Лоллобриджиды. Она чуть было не потеряла равновесия, но кто-то крепко схватил ее за руку, чтобы вывести из этой истеричной толпы. Этим человеком оказался настоящий великан по имени Орсон Уэллс. «Он действительно был крупный, высокий, — вспоминает Франсуаза Саган. — У него были желтые глаза, он громко смеялся и смотрел на порт в Каннах, на блуждающую толпу и роскошные яхты с любопытством и некоторым разочарованием. Это был типичный взгляд иностранца». Как отблагодарить этого человека, который спас ее от неверного шага? Она решила организовать ужин, чтобы представить своего спасителя Даррилу Занюку, который являлся не только мужем Жюльет Греко, но и самым влиятельным продюсером Голливуда. Тем более что Орсон Уэллс был вынужден прервать съемки последнего фильма из-за нехватки средств. То были благие намерения, но встреча произошла не так, как представляла себе писательница. Все было замечательно до тех пор, пока гигант не начал поносить продюсера, называя его торговцем и давая другие обидные прозвища. Франсуаза Саган, нисколько не смутившись, в глубине души восхищалась им. «Мне было одновременно обидно за его фильм, но я была очарована им, — скажет она потом. — Я была за него, за жизнь, за искусство, за «артистов», как он говорил, за правду, за непринужденность, за величие, за все что хотите и то, что, впрочем, продолжает восхищать меня и сейчас». Она сохранила эту смесь нежности и восхищения к Орсону Уэллсу, который воплощал для нее гения: это человек «огромного роста», «живой», «фатальный», «лишенный иллюзий» и «полный чувств». Режиссер и романистка увидятся через десять лет в Париже. Он пригласит ее на обед, и по дороге, переходя улицу, она почувствует, как сильная рука схватила и приподняла ее. У Орсона Уэллса была такая забавная привычка.

В мае 1979 года мир пережил глубокие потрясения: из Ирана был изгнан шах; Симон Вейль была избрана первым председателем Европейского парламента; Маргарет Тэтчер стала премьер-министром Великобритании. В это время Франсуаза Саган провела две недели в отеле «Карлтон», между двумя просмотрами зачитываясь произведением чешского писателя Милана Кундеры «Книга смеха и забвения». По иронии судьбы именно здесь она узнала о самоубийстве Жан-Себерг, которая исполняла роль Сесиль в фильме Отто Премингера «Здравствуй, грусть!». Саган получила почетное предложение председательствовать на престижном фестивале, тем более что в этом году отбор фильмов был просто великолепен. По словам Жиля Жакоба, главного ответственного за проведение Каннского фестиваля, в этот день она будет в центре всеобщего внимания. В день открытия члены жюри были приглашены на просмотр короткометражного фильма Франсуазы Саган «Еще одна зима», который был показан в начале работы секции «Смутный взгляд», а также фильма венгерского режиссера Жолта Кезди-Ковача (также члена жюри), «Дорогой сосед», рассказывающего смешную историю о жизни в доме под снос. Празднества пышно открывались фильмами Милоша Формана «Волосы» и «Манхэттеном» Вуди Аллена, представленными вне конкурса. За эти две недели будут показаны следующие фильмы: «Китайский синдром» Джеймса Бриджеса, «Жестяной барабан» Фолькера Шлендорфа, «Апокалипсис» Френсиса Копполы, «Замужество Марии Браун» Фассбиндера, «Тэсс» Романа Полански, «Роза» с Бетт Мидлер, «Черная серия» Алена Корно, «Эйлиен» Ридли Скотта, «Мэд Макс» Жоржа Миллера, «Король и птица» Поля Гримо, «Крамер против Крамера» Роберта Бентона, «За нас двоих» («A nous deux») Клода Лелюша, «Христос остановился в Эболи» Франческо Рози, «Сестры Бронте» Андре Течине, «Странность» («La Drolesse») Жака Дуайона, «Урожай с неба» («Les Moissons du ciel») Терранса Малика, «Большая пробка» Луиджи Комменчини и «Репетиция оркестра» Федерико Феллини.

Во время церемонии закрытия тридцать второго Каннского фестиваля «Пальмовая ветвь» безоговорочно была вручена фильмам «Апокалипсис» Френсиса Копполы и «Жестяной барабан» Фолькера Шлендорфа… Ничто не указывало на противоречия между членами жюри и организаторами фестиваля. В течение последующих месяцев после выхода фильмов на широкий экран первый лауреат фестиваля добился необыкновенного успеха у зрителей и получил 30 миллионов франков выручки во Франции (рекорд года) по сравнению с 14 миллионами, которые принес фильм «Жестяной барабан», оказавшийся только на восьмой строчке рейтинга.

Во время Каннского фестиваля романистка, кажется, общалась несколько раз с журналистом из «Матен де Пари»: «Нужно поговорить о фестивале. Здесь не все ясно». Но пока еще не было материала для целой статьи. Фестиваль закончился, фильмы вышли на экран, и Саган сочла необходимым сделать признание. Скандал разразился в декабре 1979 года. В интервью, данном ежедневной газете, близкой к социалистической партии, Франсуаза Саган заявила: «Проведение конкурса на Каннском фестивале — сплошной обман». Она рассказала о практике «давления», которое, по ее словам, испытали на себе члены жюри. Саган пояснила, что в субботу, 19 мая, после показа «Апокалипсиса» она неофициально переговорила со всеми членами жюри. Большинство выразило разочарование данным произведением, кроме Мориса Бесси, который менее требовательно, чем его коллеги, оценил суперпродукцию за подписью Копполы. Председатель жюри внес поправку: «Мы согласны: фильм Шлендорфа «Жестяной барабан», получивший всеобщее одобрение жюри на предыдущей консультации 18 мая, является лучшим конкурсным фильмом Каннского фестиваля». На следующий день за завтраком Франсуаза Саган с удивлением прочитала в «Журналь дю диманш» заголовок, набранный крупным шрифтом: «Апокалипсис» получил «Пальмовую ветвь». Несколькими часами позже, рассказывала она, ее пригласил Робер Фавр-Лебре. «Он завел со мной довольно странный разговор в своем кабинете, и мне показалось, что я ничего не понимаю. Он объяснил мне, что нельзя идти против прессы, против зрителей, что фестиваль — это хрупкий ребенок, что американское телевидение в первый раз делегировало на фестиваль представителей своих основных телеканалов и что он надеется, я не рассержусь, как это сделали некоторые заместители председателя, не пожелав согласиться с мнением прессы». Смущенная и обеспокоенная, Саган как председатель жюри поспешила задать вопрос Жилю Жакобу, главному организатору фестиваля в Каннах, который уверил ее, что не надо пытаться что-либо понять. Тогда она обратилась к своему другу Джо Дассену и рассказала ему эту историю. Они вместе решили переговорить со всеми членами жюри на следующий день. В понедельник, 21 мая, в отеле «Мажестик» в 11 часов утра состоялось тайное заседание членов жюри. «Я спросила их, не изменили ли они своего мнения относительно того, что фильм «Жестяной барабан» является лучшим, — продолжала Франсуаза Саган. — Все согласились. Я взяла с них слово не менять своего решения при вручении «Пальмовой ветви». Мори Бесси — единственный, кто одинаково высоко оценил оба фильма. Франсуаза Саган так защищала фильм «Жестяной барабан» потому, что считала его совершенно необыкновенным. Когда она присутствовала на просмотре внеконкурсных лент, то лишь некоторые фильмы, такие, как «Волосы», «Манхэттен», а также некоторые добротные произведения, как «Сибириада», «Урожай с неба», «Войзек» и «Репетиция оркестра», не оставили ее равнодушной, в большинстве же случаев она скучала и чувствовала разочарование, покидая кинозалы Каннского фестиваля. По ее мнению, именно фильм «Жестяной барабан», безусловно, являлся шедевром из-за своей неожиданности и интеллигентности. Фильм «Апокалипсис» — это произведение, сделанное с большим размахом, с прекрасными сценами, это чудесный фильм о войне, первая часть которого впечатляет, а вторая скорее поражает своей жестокостью. Но его поместили на одну ступень ниже «Жестяного барабана». Наконец пришло решение. Робер Фавр-Лебре заявил, что предпочитает не присутствовать на церемонии, члены жюри выразили протест. После нескольких часов дискуссий по этим двум фильмам председатель провокационно предложил присудить «Пальмовую ветвь» внеконкурсному фильму, но на шутки не было времени, и обстановка осталась напряженной. «Так не делается», — сухо заметили ей. К ее большому удивлению, в момент принятия окончательного решения большинство членов жюри проголосовало за фильм «Апокалипсис». «Я не понимаю, то есть не совсем понимаю», — размышляла Франсуаза Саган, слушая, как в выступлениях некоторых членов жюри, которые еще вчера защищали фильм «Жестяной барабан», звучали хвалебные характеристики фильма «Апокалипсис». Возмущенная, доведенная до бешенства, она встала и ушла, хлопнув дверью. Опасаясь, как бы не разразился скандал, так как Франсуаза Саган может опубликовать статью, когда захочет и где захочет, Робер Фавр-Лебре решил организовать второй тур голосования. В результате второго тура оба фильма набрали по пять голосов. Франсуаза Саган вспомнила, что в качестве председателя жюри имеет право на дополнительный голос, который может помочь сдвинуть чашу весов, и, естественно, она решила им воспользоваться. «Нет! — резко возразил Фавр-Лебре. — Вы не имеете права!» Фильм «Апокалипсис» был признан лучшим при большой поддержке прессы, а Френсис Коппола специально приехал в Канны в сопровождении представителей американских телеканалов… Этот фильм должен был по политическим или по крайней мере стратегическим причинам получить «Пальмовую ветвь». Как бы там ни было, Фолькер Шлендорф, режиссер фильма «Жестяной барабан», был очень счастлив; он и представить себе не мог, что Саган будет отстаивать его фильм. По окончании заседания председатель жюри вспомнила об инсинуациях одного журналиста, утверждавшего, что все было спланировано заранее. Романистка сделала вывод: «Я ничего не имела против фестиваля, и я продолжаю верить, что он идет на пользу развития кинематографии». Она только уточнила, что, кроме членов жюри, и другие люди влияют на итоги конкурса.