— Не знаю.

Лавр и в самом деле не знал.

Может, все это было ловушкой, и на самом деле Яра не было в Гимназии? А эта женщина одна из прихвостней Министерства? Если все было так, рассуждал колдун, то он сам привел себя в западню. Но откуда министерским магам было знать, куда он направлялся?

Неужели Лавр был так предсказуем?

— Простите, — обратился Лавр к чародейке, заставляя ее обернуться к ним, — Вы так и не представились, а я привык обращаться к собеседникам по имени…

— Меня зовут Зара, — коротко ответила женщина.

— Приятно познакомиться.

— Мне тоже, — вторил Лавру малыш Шалфей.

Мальчик назвал свое имя.

— Яр не говорил, что ты будешь с компанией.

— Да… Изначально я и не планировал… — Лавр посмотрел на ученика. — Но получилось к лучшему.

— Ясно.

— А что Яр здесь делает? — спросил колдун.

Чародейка повела плечами.

— Да, Вы сказали, чтобы я задавал вопросы ему, но…

— Что «но»?

А действительно, что «но»?

Лавр был любопытным.

— Яр сейчас медитирует, — сказала Зара, словно сдавшись под натиском пристального взгляда на свою спину.

— Яр то?.. Медитирует?

Лавру казалось, что Яр этого дела не любил. В отличии от его братии.

Чародей и чародейки сильнее остальных магов были связаны с природой, и могли часами, если не сутками напролет, без воды и еды, даже без сна, медитировать, находя силы в природных магических потоках.

— А ты хорошо его знаешь, раз задаешь такой вопрос.

По голосу Зары было слышно, что она улыбалась.

— Не так хорошо, как мне бы того хотелось…

Ведь если бы он действительно хорошо знал Яра, то чародей бы доверял ему и обязательно бы взял с собой в свое путешествие, которое многие в Министерстве назвали бы не иначе, чем изгнание.

— Он говорил о тебе, — вдруг призналась чародейка. — О том, как беспокоится за тебя.

Лавр вздохнул.

— Я, признаться, этому удивлена. Яр редко к кому-то привязывается.

— Правда?

Об этом колдун не знал.

— Яр легок на подъем. А имея такую черту характера сложно оставаться на одном месте. И уж тем более заводить с кем-то долгосрочные отношения.

«Долгосрочные отношения?.. — повторил про себя Лавр. — Знает ли она что-либо о госпоже Марии?»

— Вы с ним давно знакомы?

Зара кивнула.

— Давно. Так давно, что даже не верится, как быстротечен наш цикл. Он вырос на моих глазах и стал тем, кто он есть, не без моей помощи.

На этот раз голос Зары звучал самодовольно.

Гимназия северного чародейства в отличии от Академии восточного колдовства представляла собой комплекс из круглых сооружений и зданий, как жилых, так и нежилых, и больше по своему устройству напоминало Лавру Министерство. Этакий город в городе. Встречавшиеся на их пути чародеи и чародейки здоровались с Зарой, выказывая ей свое уважение поклонами, но на Лавра и малыша Шалфея они не обращали никакого внимания. Будто колдунов рядом с женщиной и вовсе не было.

Лавр предположил, что гости в Гимназии явление не столь редкое, как, к примеру, в Академии, а потому совершенно неинтересное для учеников.

Наконец они дошли до нужного им места.

Зара привела Лавра и малыша Шалфея к ничем не примечательному зданию высотой в один этаж.

— Можете входить, — открывая перед ними дверь, произнесла чародейка. — Он уже должен был закончить.

Сердце в груди у Лавра застучало быстрее от предвкушения столь долгожданной встречи.

Переступив порог здания, он очутился в просторном помещении. В нем горели сотни свечей, в воздухе пахло благовониями. Лавр прошел дальше, слыша, как позади него закрылась дверь. Он обернулся и увидел малыша Шалфея, проследовавшего за ним. Мальчик с интересом оглядывал все, что его окружало, и в какой-то момент испуганно дернулся, замерев на месте.

Лавру передалась его нервозность, но проследив за его взглядом, он улыбнулся, заметив пару светящихся из темного угла глаз.

— Гагат, — произнес Лавр, — не пугай его.

Фамильяр Яра — черная кошка, вальяжной походкой вышла из своего укрытия. Недовольно махая хвостом, она дергала мордочкой, словно принюхиваясь и, морща нос, издала гортанный рык.

— Рыбонька моя, — протянула Гагат, шерсть вдоль ее позвоночника вздыбилась, — отойди от этого дитя. Он пахнет как Эдгар.

Фамильяр чувствовала первородную душу, заточенную в маленьком теле.