Он принял из рук Камиллы потрепанные книги и тетради. И внимательно посмотрел на них.

— Что это?

— Дневники.

— Дневники? Чьи?

Камилла покачала головой.

— Я не знаю. Но хочу, чтобы ты прочитал, что в них написано.

— А что в них написано?

Камилла поджала губы.

Они с Алленом были исследователями, которые в своей работе опирались исключительно на факты. На источники, которым можно доверять. Которые имели репутацию и вес. Эти же дневники больше походили на записки сумасшедшего. Но отчего-то душа Камиллы требовала, чтобы она отнеслась к этим записям со всей серьезностью.

— В них написана одна история, — сказала Камилла. — Она кажется неправдоподобной, но чем больше я об этом думаю, тем сильнее хочу разобраться в ней. И только к тебе я могу обратиться с просьбой помочь мне разобраться с этим.

— Хочешь, чтобы я все это прочитал?

Камилла кивнула.

А Аллен взглянул на объем предстоящей работы.

— Вся ночь на это уйдет, — сказал он не то для себя, не то для девушки.

Скорее всего, подумала Камилла, произнес Аллен эти слова для себя, как простую констатацию того факта, что этой ночью он не будет спать. И все же она сочла нужным добавить:

— Прошу тебя.

Волшебник потер шею и указал девушке на такое же, как и в ее комнате, кресло. Сам он подошел к столу, отодвинул стул и уселся за рабочее место, уточнив у Камиллы, с какого именно дневника ему предстояло начать читать.

«Я поступила правильно, — наблюдая за тем, как быстро Аллен погрузился в чтиво, подумала Камилла. — Если то, что там написано правда…»

Одна мысль об этом пугала ее.

Но если история, записанная в дневниках — правда, то весь их мир был построен на лжи. На такой опасной лжи, что и представить страшно, к чему могло привести приобретенное Камиллой знание.

Правда ли Сириус существовал?

Правда ли, что он привел их мир к разрушению?

И правда ли, что, возродившись, Сириус попытается сделать это снова?

Лавр с головой опустился в бочку, горячая вода ошпарила его кожу. Тепло начало быстро распространяться по всему его телу, а полученные в бою с ведьмаком и волшебником раны заныли. Добавленные в воду травы должны были облегчить боль и помочь с заживлением поврежденных участков кожи, поэтому Лавр, корча под водой лицо, терпел неприятный зуд.

Он рассказал Яру обо всем, что с ним произошло, и все, что он смог узнать за это время. Рассказал он и о том, куда держал путь — в сестринскую общину недалеко от Туманных гор, и спросил, пойдет ли Яр вместе с ним? Яр согласился.

Когда воздух в легких начал заканчиваться, Лавр вынырнул и вдохнул полной грудью. Вода расплескалась по глазурному кафелю.

— А поаккуратнее нельзя, рыбонька моя? — Гагат брезгливо дернула намокшей лапой и, взмахнув хвостом, запрыгнула на стул со стопкой приготовленной для Лавра одежды. — Ненавижу сырость.

— Следишь за мной даже в ванной?

Лавр наклонил в бок голову, чтобы избавиться от попавшей в ухо воды.

— Если знала, что за мной следили темные маги, — продолжил он, — могла бы и предупредить.

Гагат начала топтаться на одежде, втыкая в ткань свои острые коготки.

— Я не знала. Думаешь, что я — всезнайка как ты? Хозяин отправил меня приглядеть за тобой, чтобы ты чего не учудил. И что ты сделал? Решил сбежать из Академии. Это было глупо, рыбонька моя, и опасно.

— Я в курсе.

— В курсе он. Еще и Первородного с собой притащил.

— Малыш Шалфей не такой, как Эдгар. — Лавр никак не мог понять, почему Гагат была так враждебно настроена по отношению к малышу Шалфею. — К тому же, он многое может рассказать нам и многому может нас научить.

— Научить? Как летая на метлах, рушить чужую собственность?

Лавр покраснел, но понадеялся, что Гагат спишет его красные щеки на жару и духоту ванной комнаты.

Да, он рассказал Яру и о том, как они попали в порт Союза Северного Чародейства.

— Это был его первый полет.

— Ты мог из-за него погибнуть, — фыркнула Гагат.

— Беспокоишься обо мне?

Гагат снова фыркнула.

— Еще чего!

Лавр заулыбался.

— Точно?

— Не выдумывай. Хозяин расстроится, если ты вдруг помрешь. Вот и все.

Улыбка Лавра потускнела.

Действительно, если он завершит свой цикл, то Яр расстроится.

— Прости, Гагат, впредь я буду осторожнее.

— Уж постарайся, — сказала кошка и, свернувшись клубочком, улеглась на вещи Лавра.