«Я вообще ничего предосудительного не сделала и нечего на меня так смотреть», – пронеслось в мыслях, но вслух я этого, конечно же, не сказала.

– Ведьма, – прорычал незваный гость, хотя в обращении этом не было «рычащих» звуков.

– Дарина, – буркнула, не сдержавшись, и, кажется, смогла этим его удивить.

– Что? – переспросил с недоумением.

И я выпалила, вытягиваясь по струнке смирно:

– Меня зовут Дарина, а не ведьма. И не надо на меня рычать, Мик сам пришёл ко мне, я его не зазывала и уж тем более ничего не обещала! И, вообще, могли бы и сами догадаться, что мальчишке скучно, что ему нужно какое-то занятие…

Чем дольше я говорила, тем более хищным становилось выражение его лица. К концу речи я уже шептала, растеряв весь запал и смелость разом.

Движение мужчины оказалось столь резким, что я его и не заметила, только ощутила, как стальные пальцы сжимаются на моей шее, а лицо опаляет горячее дыхание:

– Вот только не надо меня учить, Дар-рина, как мне нужно обращаться с собственным сыном! Я лучше знаю!

– Не знаете, – выдавила сипло. Отчаянная смелость вновь захлестнула. – Ему важно чувствовать себя нужным, даже несмотря на увечья, которые он получил! Точнее, вопреки этим увечьям!

Хватка стала сильнее, и перед глазами у меня заплясали чёрные точки, но я продолжала стоять, не предпринимая попыток вырваться. Взгляд затуманился, а потом и вовсе, против моей воли, по щеке скатилась одинокая слезинка.

Кажется, именно это стало каким-то сигналом для мужчины. Он разжал руки и отступил на шаг. Ещё и отвернулся, чтобы не смотреть на меня.

– Ты ничего не понимаешь, – выдохнул он с затаённой болью, которую всеми силами пытался превратить в злость. Но у него не получалось.

Проморгавшись, я увидела, что его плечи поникли, и вся напускная спесь, будто бы испарилась, оставив передо мной человека, который совсем не понимал, как ему жить с тем, что его терзало.

– Не понимаю, – согласилась покладисто. – Но и зла я мальчику не желаю. Если он хочет приходить сюда, то не прогоню, и не буду смеяться над ним. На этот счёт можете не переживать.

– Довериться ведьме? – горько усмехнулся дракон, так и не посмотрев на меня.

И что ему ответить? Убедить, что мне можно доверять? Мои слова для него пустой звук. Поэтому я пошла другим путём:

– Это уже ваше дело – доверять или нет, – пожала плечами, опустив голову. – Я предложила, а решение за вами.

Между нами опустилась тишина, было только слышно шумное дыхание – моё и его.

– Хорошо, – наконец, сдался он. – Пусть Мик приходит к тебе, но одного я его сюда не отпущу.

Хмыкнула себе под нос, вскинула взгляд, встречаясь с его:

– Ваше право, – помолчала и добавила сварливо, коснувшись одного плеча. – Надеюсь, ваши подчинённые не будут набрасываться на меня с кулаками.

На мгновение его лицо вытянулось, но он быстро взял себя в руки:

– Надейтесь, – обронил с непонятной для меня интонацией, а потом развернулся и направился к центру поляны, где превратился в летающую зверюгу, и через несколько минут скрылся за высокими кронами деревьев.

– Вот и поговорили, – проворчала, буквально падая на нижнюю ступеньку. Смелось и силы пропали. Ноги буквально подкосились. А потом я спрятала лицо в ладонях, пытаясь утихомирить неистово бьющееся сердце.

– Лихо ты его, – рядом произнёс Мяус. В этот раз он не спешил впиваться когтями в руку генерала, наблюдал от двери. Но я не обижалась на него, в этой битве я должна была победить сама.

– Надеюсь, это была наша последняя встреча, – проворчала глухо.

Мы с молчаливым котом вернулись в дом, и я не выдержала:

– Что у тебя случилось? – преградила ему путь, глядя в сияющие фиолетовым глаза.

– У меня что-то случилось? – наигранно удивился мохнатый.

– Вот только не надо передразнивать, – насупилась обиженно. – Ты после того, как на пороге появился Мик, ведёшь себя странно. Даже огрызаешься меньше обычного.

– Аргумент, – флегматично согласился белобрысый и попытался обойти меня по дуге, но я не позволила. Подхватила его на руки, при этом пытаясь удержать равновесие – вес у него был всё же приличный.

– Ну, Мяус, миленький, что тебя беспокоит? Я опять что-то сделала не так? – нет, мне вовсе не нравились его колкие реплики, но молчание было куда хуже.

– Ничего, – проворчал он и попытался вырваться.

– Не отпущу, – прижала крепче. – Пока не скажешь, в чём дело, не пущу!

Хвостатый вдохнул, шумно выдохнул, а потом тихо произнёс:

– Вот сейчас найдёшь себе друзей, влюбишься ещё и сбежишь, а я? А мы как же?

И столько боли было в его словах, что я в первое мгновение и не нашлась, что сказать. А потом зарылась лицом в пушистую шерсть и, улыбаясь, произнесла: