Обратный путь выдался не легче. Попадающиеся колючки и острые осколки камышей резали ладони. Несколько раз по берегу проходил луч прожектора, и тогда Хави замирала, молясь, чтобы её не увидели. Уйдя с головой под воду, осилила половину небольшого озера. Немного отдышавшись, вновь ушла на глубину, выныривая на противоположном берегу от старого амбара. Здесь, прячась в камышах, её ждала дочь Меира.

Тоненькая девчушка в сером платье и тёмной косынкой на голове тихо сидела в кустах. В так неподходящих к чёрным волосам голубых глазах плескалось беспокойство. Увидев мать, девчонка с молчаливыми слезами бросилась обниматься. Её не заботила мокрая одежда, стекающие ручейки воды по волосам и лицу мамы.

— Я боялась.– всхлипнула девочка, уткнувшись в мокрую блузу носиком.

Носик девочки уткнулся вы что-то твёрдое. Не понимающе уставилась на маму. Сияя белозубой улыбкой Хави достала две плитки немецкого шоколада.

— Это тебе и Йоханану.

Ровно через час Хави сидела перед четырьмя мужчинами, сложив руки на грубо сколоченный стол. Мрачная обстановка и низкий потолок землянки давил на нервы не хуже, чем присутствие врага вблизи от их посёлка.

— Я сама слышала. Это глава. Он всё им рассказывает. И Стёпку с Петром они видели у дома Никулишны.

— Мы не можем сейчас всё бросить. Нам нужны эти бумаги.

— Я хотела попросить.– женщина опустила глаза на свои ладони.– Можно, попробую достать их.

— И каким таким образом? Это же не в амбар пробраться. Бумаги, скорее всего, хранятся непосредственно в усадьбе у их главного.

Вопрос был задан низкорослым мужчиной в возрасте. Но несмотря на неказистый рост и блёклую внешность, в нём чувствовалась сила и ум.

— Я слышала, как они говорили, что завтра к ним должны прийти из деревень бабы. Также слышала, они не только развлекаются с нашими девками, но и заставляют их наводить порядки в усадьбе. Я могла бы пойти с ними.

— Что не терпится лечь под немца.– зло прошипел самый молодой из мужчин.– А ведь память о Натане ещё не успело остыть.

Хави подняла взгляд. Этого мальчишку она знала хорошо. Гирш, младший брат друга её Натана. Вся их семья отличалась горячностью нрава. Она не обиделась на него. Только сердце больно сжалось при упоминании имени мужа.

— Даже если и так, то что. Не тебя же посылаю. А если удастся добыть бумаги, от этого хуже не будет.

Гирш уже хотел ответить, как его жестом остановил старший.

— Прекратите. Ты, Гирш, не злословь. Хави всегда была верной и любящей женой своему мужу.– взглянув на девушку, обратился уже к ней.– А если ты не сможешь? Что тогда?

— Смогу!– в её глазах горела решимость и твёрдость.– Только думаю, пронести бумаги не получится. Если найду, постараюсь выбросить их в окно или в озеро. Но у меня одно условие. Йохан и Меира должны остаться здесь до моего возвращения. Если же не вернусь, вы позаботитесь о моих детях.

— Хорошо.– кивнул старший.– Пусть будет по-твоему.

— Спасибо, Ваня.– Хави с благодарностью сжала руку Ивана, лежащую на грубой поверхности стола.

Всю оставшуюся ночь. Она провела вместе с детьми. Смутная тревога бередила душу матери. Из сырой землянки слышались сказки и пение колыбельных. Наутро расчесав волосы дочери, заплела ей косы.

— Маира, слушай меня внимательно. Если я не вернусь, ты должна будешь позаботиться о младшем брате.

– Мама…

— Нет Маира, я просила слушать.– голос был строгим, будто разговаривает со своим учеником.– Запомни, кто бы ни говорил про меня плохое, не верь. И слушайся дядю Ивана, он поможет вам.

Отдав дочери кулон с фотографиями себя и мужа, Хави поцеловала дочь с сыном и твёрдо вышла наружу, крепко заперев дверь. Она шла, утирая слёзы. Материнское сердце сгорало от боли, слыша, как плачут и зовут её дочь с сыном.

Неровный строй девушек и женщин вошёл на порог усадьбы. Все молчали, выполняя приказы. По обветшалому дому их провели в кабинет командующего. Стоя шеренгой каждая смотрела в пол. Только Хави смело выглянула в небесно-голубые глаза. Для этого ей пришлось вскинуть голову повыше. Ибо доставала ему всего лишь до плеча.

— Ты,– начал он на немецком, указывая на Хави.– остаёшься, остальные прочь.– осознав, что его не понимают, заговорил на русском, с еле слышным акцентом.– Ты останешься, они уходят.

Тут же дверь растворилась, девушек жестом поманил его секретарь. Как только девушки покинули кабинет, он вновь заговорил.

– Для начала уберись здесь. Тряпка и ведро с водой в углу.

Кивнув в знак того что поняла, Хави направилась к указанному инвентарю. На душе полегчало, может ему не нужна женщина, а всего лишь уборщица. Закатав рукава цветастого платья, обвила взглядом кабинет.