Дальше мы уже летели в полной тишине, лишь ветер свистел в ушах да вскрикивали птицы, потревоженные роскошным размахом черных крыльев.

В Лидор мы прилетели поздней ночью, когда город спал, только в порту продолжалась торговая жизнь. Арчи приземлился посреди Главной площади, перед самым дворцом, подождал, пока я заберу вещи, и взмыл ввысь, отправляясь на охоту в густые дебри наших лесов. Он тоже скучал по Леаре, по свежему мясу и пологим горам, где можно часами лежать и смотреть на яркие звезды.

Я прошла мимо подобравшегося стражника вверх, по широкой парадной лестнице, мимо гулких коридоров с гобеленами и огромных деревянных дверей. Первый этаж казался слишком высоким и огромным, а вот после третьего потолки становились чуть ниже, обшивка стен уже не холодила мрамором, а матово блестела лакированным деревом. Толстые ковры гасили звуки шагов, на подоконниках стояли цветы, вазы, статуэтки, и все вокруг дышало теплом и уютом. Летний ветер гулял по жилой части замка, заставляя трепетать легкие шторы, отгибал края гобеленов и нес прохладу с гор, остужая жар южного дня.

В предрассветный час все спали, лишь стражники в ключевых точках несли неусыпную вахту да тихо передвигались слуги и повара, работавшие в ночную смену. Я с трудом нащупала ключ от своей комнаты за одной из картин, стерла с него толстый слой пыли и вошла в свои аппартаменты. Они были невелики, всего лишь три комнаты. Гостиная с камином, который почти никогда не требовался, мягким диваном, двумя креслами и баром в углу. Налево шла спальня со смежной ванной комнатой, направо — уютный кабинет с книгами, рабочим столом и ценными вещами. После совершеннолетия я имела право на большие комнаты по своему выбору, да вот только едва мне стукнуло тридцать, как я уже очутилась в карете на полпути в девичью школу.

Я заперла за собой дверь на ключ и на засов, зная скверный характер моих братьев и сестер, сбросила одежду и растянулась на мягкой кровати. Даже умыться сил совсем не осталось.

Меня разбудили какие-то крики, вопли, звуки бьющегося фарфора и падения на пол тяжелых предметов, которые даже ковер не смог заглушить. Я застонала от досады и боли во всем теле после недавних тренировок. Затем поняла, что и солнце светит из окна мне прямо в лицо, и шумы не стихают, и в спальню прокрадывается вкусный аромат жареного мяса. Захотелось есть.

Я быстро встала, умылась, влезла в простые прямые штаны зеленого цвета, накинула легкую майку с вырезом и разлетающимися рукавами до локтя, натянула мягкие туфли и с горящими гневом глазами вышла в коридор. И тут же получила какой-то вазой в висок. Она смачно разбилась о мою голову, разлетевшись на сотни осколков. Глаза прикрыть я успела, а вот полностью отразить удар — нет.

Крики в коридоре внезапно стихли, и вот в этот момент я поняла, что злюсь уже по-настоящему. Мой взор упал на одну из младших сестер, которая еще секунду до броска ругалась с Моруком, тоже младшим в нашем развеселом выводке. Оба попытались сбежать с места ссоры, быстро оценив все последствия. Но магия воды прочно удержала обоих на своих местах, зажав их ноги в ледяные тиски. Сначала получила сестрица. Натренированной в боях рукой я отвесила ей сначала подзатыльник, а затем и хорошенько шлепнула по мягкому месту, отчего девушка растянулась посреди коридора. С братом я уже так не церемонилась и наградила его пинками по всем частям тела, до которых достала. Должна признать, он очень умело закрывался и защищался, обороняя самые ценные органы. Решив, что этой молчаливой экзекуции мало, я оставила их в ледяных тисках и отправилась вниз, к завтраку. Пусть посидят, пока лед не растает. И подумают о своем поведении.

— Эй, Ди! — окликнул меня на лестнице Гедеон. Он был как всегда франтовато одет, в начищенных туфлях, кожаных штанах и небрежно расстегнутой шелковой рубашке, черные, короткие волосы зачесаны назад, в ухе серебром мерцает серьга. Он вальяжно спустился ко мне, поцеловал руку, выполнил поклон высшего политеса, но прытко успел увернуться от пинка, когда это щегольское представление стало надоедать мне.

— Я тоже рад вас видеть, принцесса… Эй! Да у тебя кровь идет!

Он озабоченно достал шелковый платок и стал промокать мне рану над бровью. Я отобрала платок и сама стерла кровь, вглядываясь в зеркальную поверхность начищенного мрамора. Плюнула на палец, быстро нашептала простое, но эффективное заклинание на свертывание крови и помазала рану. Кожа сошлась без следа, остатки крови собрал платок Гедеона.

— Чертовы дети! — процедила я. — Наплодит отец черт знает кого и от кого, а заниматься ими руки не доходят. Маара — тот еще кадр. Не понимаю, если уж ты решилась переходить к физическому воздействию, так будь готова и сама получить по лицу!

— Ты ее пристукнула?

— Нет, я помню прошлый раз. Просто отшлепала, как дите малое, по заднице. И оставила их на этаже куковать среди погрома, глядишь еще от кого нагоняя получат за учиненный беспредел.

Мы немного поболтали, пока шли в тронный зал на завтрак. Я рассказала о своей учебе, о битвах и других подвигах, но радужное настроение испортил Адриан.

Он неспешно шел по коридору, в белой рубашке, черных брюках, с длинными, угольного цвета волосами, вившимися мелким бесом ниже плеч, и беседовал с Венианом, братом, что вечно сопровождал его повсюду, как тень. Адри на миг остановился, смерил меня ледяным взглядом голубых глаз и продолжил разговор дальше, словно я пустое место. Против своей воли, вопреки годам тренировок и попыток обрести душевное равновесие, я начала чувствовать, как злость поднимается во мне из самых темных глубин. Несколько глубоких вдохов чуть облегчили мои душевные муки, и я смогла так же весело довести до конца свой рассказ о полете в Огненные Пределы.