В зале трон пустовал, возвышаясь своей каменной громадой над длинными столами. Значит, отца нет в городе. Я очень надеялась, что он не ищет себе очередную жену. Еще пара-тройка младенцев превратит наш дворец в сущий ад.

С ярких витражей на нас глядели мудрые герои забытых легенд и сам отец, держащий в руках меч и звезду, словно упавшую с небес в его ладонь. Я невольно засмотрелась на его гордую осанку и взор, горящий утренним светом восходящего солнца. Слуги разнесли горячее по столам, а Гедеон о чем-то увлеченно рассказывал, но я почти не слышала его слов. К реальности меня вернул ледяной голос, раздавшийся вне пределов видимости, но очень близко:

— Конечно, лучшее применение знаний для будущего архимага — это заморозка младших членов семьи. Видимо, ради этого стоило пойти учиться в Академию, чтобы, наконец, научиться решать споры в нашей семье, — за этой фразой последовал презрительный смешок, затем ледяной голос продолжил, переключившись на другую тему: — Наши корабли все еще несут дозор в Ротгеоне?

Я опустила ложку обратно в тарелку, расплескав немного супа. Руки предательски задрожали. Да, конечно, ради этого стоило чуть не сдохнуть в нескольких битвах. Безусловно, только ради самомнения и членов семьи я и отправилась в этот долгий путь. Вдруг мне вспомнились все мои сражения, раны, долгие дни в лазарете. Парализованные ноги, и как я не могла сама даже умыться.

Я молча встала из-за стола и ушла, не обращая внимания на удивленные взгляды, увернулась от рук Гедеона и просто покинула тронный зал, тихо прикрыв за собой дверь. Хорошо там, где нас нет. Видимо, мои воспоминания о счастливом доме были несколько преувеличены разлукой и странствиями. Я быстро прошла в свои комнаты, собрала вещи и села на подоконник.

Злости не осталось. Я слишком расслабилась, чересчур обрадовалась своему возвращению. И слова Адриана полоснули меня, словно ножом по неодоспешенному телу. Ничего не изменилось. Я по-прежнему для него просто младшая сестра, которая не слишком шикарна для напудренной придворной дамы, и недостаточно сильна, чтобы размазать в дуэли этого ублюдка по стене. И у меня не было больше сил сражаться. Я хотела мира и спокойствия, но вернувшись домой, так и не обрела их.

Прямо напротив раскрытого окна замерли огромные желтые глаза, глядящие на меня не мигая, словно сочувствуя без слов. Я протянула руку, зацепилась за гребень Арчидоза и стала падать вниз, вместе с ним, входя в крутое пике к самому основанию замка. Резкий взмах крыльев заставил брусчатку внизу отдалиться, а вскоре и сам дворец растаял в голубой дали.

На время я замерла на спине дракона, никуда не глядя, пока ветер сушил горячие слезы и смахивал их с кончиков ресниц. Не знаю, почему я именно так отреагировала на завтрак. После рассказов Натаниэля и дяди я ждала чуда. Они уверяли, что семья горевала обо мне, переживали едва ли не все. А выяснилось, что кроме Гедеона больше никто и не проявил даже капли участия и радости при моем появлении.

Странно. Иногда даже самый страшный враг, великий ужас или же неотвратимая беда может не так сильно ранить, как одна единственная фраза родственника. Я пережила множество смертей, десятки ранений и битв, а вот одно-единственное утро в стенах дворца выбило меня из колеи.

Я закрыла глаза и попыталась унять дрожь, хотя воздух уже прогрелся и дышал южным жаром.

— Арчи, полетели как можно дальше, пожалуйста.

Дракон лег на левое крыло, круто разворачиваясь к искрящемуся морю и молча набирая скорость. Позади оставались базарные площади, уютные внутренние дворики, парки и все те места, что я считала любимым домом. Но, видимо, лучше всего они выглядят именно в моих мечтах.

Когда я была совсем маленькой, я часто просилась в Крелонтен, если кто-то из старших ехал туда по делам. Синий город казался мне таким спокойным местом, где можно в одиночестве поиграть, погулять по горам и заблудиться в кристальном лабиринте. Я представляла себе, как буду лепить снеговиков, кататься на санях или бродить по бесконечным переходам дворца, вырезанного прямо в скале. Но когда наша карета прибывала в город, я вдруг расстраивалась. Крелонтен начинал мне казаться слишком холодным, чтобы играть весь день на улице. Местные дети держались обособленно, а кататься по горам одну меня не пускали. Старшие тоже не особо хотели мною заниматься и водить по всем окрестностям. И меня захлестывала волна разочарования и ощущения одиночества.

Я неприкаянным призраком слонялась среди голубых камней, белых статуй, хвойных деревьев и снега. Я любовалась скульптурами, резьбой, покрывавшей все стены и отвесы гор. Иногда забредала в храм, там всегда было тепло и горели сотни огоньков, свечей и кристаллов. Жрецы в синих и фиолетовых мантиях красиво пели, то разбивая гимн на десятки музыкальных тем, то сливая свои голоса в один. А я сидела и просто отогревалась. Крелонтен был удивительным местом, но именно в нем меня всегда преследовало страшное ощущение одиночества. Каждый раз я находила в нем не то, чего ожидала. Видимо, так и осталось по сей день. Ожидание всегда оказывалось лучше реальности. А еще я слишком верила, что мы все стали более серьезными и разумными. Что каждый из членов семьи должен понимать ответственность, лежащую на наших плечах.

Я слишком хотела вернуться в семью… Но ведь когда меня отправили в девичью школу, никто не отреагировал. Никто не заступился, не сказал своего слова, не озвучил мнения. Все просто молча выполнили приказ отца. Так есть ли в нашей семье любовь как таковая?

Черные крылья принесли меня в заснеженный замок, опустили во внутреннем дворе, подняв целую вьюгу и потревожив шапки на башнях. Арчи снял меня лапой со спины, поставил на землю, затем вручил мне мои вещи и пронзительно глянул.

— Тут будет лучше всего, госпожа, — тихо проговорил он и подтолкнул меня к главному входу в жилой корпус Академии.