Сжав зубы, я заставила себя встать.

С трудом передвигаясь по подвалу, я пыталась найти выход. Меня трясло от холода и страха, но мысль о детях придавала сил. Я подошла к деревянной двери в конце подвала и попыталась её открыть, но она была заперта.

Оглянувшись, я заметила маленькое окошко под потолком. Это был мой единственный шанс. Несмотря на боль и усталость, я начала двигать старые ящики и стулья, чтобы добраться до окна.

Я должна была выбраться отсюда и найти своих детей.

Когда я наконец добралась до окна, раздались шаги и лязг открываемого замка. Замерла на месте, прислушиваясь. Дверь распахнулась, и в подвал вошли двое крепких мужчин. Не успела я даже вскрикнуть, как они схватили меня за руки и потащили обратно к центру комнаты.

— Где мои дети?! — закричала я, пытаясь вырваться из их хватки, но они молчали.

Затем в комнату вошла она – мать Торвальда.

Ухоженная женщина в дорогом длинном бархатном платье, с надменным и ледяным выражением лица. Позади неё стояла экономка, та самая, которая когда-то подмешала мне снадобье для бесплодия. А ведь Торвальд сказал, что та лежит в госпитале, когда во время сердечного приступа упала, ударилась головой и не приходит в себя.

Обманули его.

— Что ты сделала с моими детьми? — повторила я.

Мать Торвальда посмотрела на меня с презрением и высокомерно улыбнулась.

— И что он только нашел в тебе. Как помешался, — начала она, её голос был холоден, как лед. — Ты нам не ровня. Ты – нищая сирота.

Я молча слушала, внутри закипая от злости. Все её слова были словно яд, но я не боялась. Я была полна решимости узнать правду.

— Где мои дети? — снова спросила я, сдерживая ярость.

Мать Торвальда подошла ближе, её взгляд стал ещё более жестоким. Меня крепко держали. Но я и не вырывалась.

— Твои дети теперь будут в надёжных руках, но ты никогда их больше не увидишь, — сказала она, её голос был полон угрозы. — Ты не достойна быть матерью, не достойна быть рядом с моим сыном.

Я знала, что спорить с ней бесполезно. Она всегда считала меня недостойной, и теперь решила покончить с этим раз и навсегда.

— Ты не просто неудачница, — продолжала она, — Ты станешь уродиной. Я оставлю тебе ожоги на лице, чтобы ты никогда не смогла забыть этот день.

Она сделала знак экономке, которая достала из сумки металлический прут и передала его своей хозяйке. Та была чистокровной драконицей и раскалила его на моих глазах.

Внутри меня закипала ярость, готовая вырваться наружу. Только страх за детей останавливал меня.

— Где мои дети? — процедила я сквозь стиснутые зубы.

Мать Торвальда улыбнулась, её глаза блестели от удовольствия.

— Ты их никогда не увидишь, — сказала она и сделала шаг вперед, давая знак своим людям держать меня крепче. — Я выращу их сама, — холодно произнесла мать Торвальда. — Пусть они и грязнокровки, но я стерплю это. Ты, с твоим низким происхождением, никогда не смогла бы дать им то, что могу дать я. Лучше бы не появлялась в жизни Торвальда. Его достойна только чистая и невинная девушка нашего круга.

— Вариса?

— Именно. Такие предложения брака не поступают дважды. Это такие перспективы для нашего рода, для наших империй. Сама наследная принцесса. А тут ты, как клещ. Вцепилась — не оторвать! Ушла ведь. Да еще и понесла бастардов. И как только смогла родить?

— Так это вы приказали опоить меня?

— А ты думала, мне нужны незаконнорожденные уродцы? Пф, — затем она смерила холодным взглядом экономку. Та вся сжалась.

— И тем не менее, сейчас вы собираетесь их растить.

— Выбора нет. Я видела, как сын возится с ублюдками. Но ничего, я сделаю из них людей.

Я стойко встретила её взгляд, полный презрения. Она наслаждалась моей беспомощностью. А я и не вырывалась.

— Ты не заслуживаешь этих детей, — продолжала она, её голос становился всё более ледяным. — Я вырву твой язык, чтобы ты не могла ничего рассказать, а лучше вообще прикажу выбросить тебя в лес к нежити. Там тебе самое место. Там ты точно сгинешь!

Внутри меня всё кипело от ярости и отчаяния. Я не могла поверить, что она готова пойти на такие жестокие меры. Она всегда была холодной и жестокой, но теперь она превзошла саму себя.

Это уже просто безумие.

— Они никогда не станут твоими, — произнесла я, чувствуя, как боль и ярость смешиваются в моём голосе.

Мать Торвальда лишь усмехнулась, её глаза сверкнули от удовольствия.

— Ты слишком самонадеянна, — сказала она. — Но ничего, скоро ты поймёшь, что сопротивление бесполезно. Нас никто не потревожит. Торвальд далеко.

— Где дети? Ответь.

— Они дома. Где же им еще быть, м? — и она расхохоталась. Чертова садистка. — А вот уже завтра я утешу их, а Вариса — Торвальда.