Они продолжали болтать, пока Джудит доедала свой ужин, обмениваясь более спокойной информацией о родных городах, школах, работах. Эди с удовольствием поняла, что ей нравится Джудит: она находила ее прямоту и искренность освежающими, даже если и немного бестактными, как сказала сама Джудит.

Позже, спускаясь к своим квартирам, они договорились снова поужинать на крыше следующим вечером. В ту ночь Эди ложилась спать с новой легкостью в сердце, счастливая от того, что нашла подругу в суматошном летнем Нью-Йорке. Поднятое на несколько дюймов окно пропускало ночной воздух. Эди лежала на спине и раздумывала над словами Джудит. «В какой-то момент дружить с мальчиками становится сложно».

Это правда? У Эди были друзья среди мальчиков, и никогда дружба с ними не составляла сложностей. Они были друзьями, ясно и понятно. Больше друзьями Мака, чем ее, конечно, но они были довольно дружелюбны, и это никогда не было проблемой.

И еще был Грэм. Они тоже были друзьями, и почти на всех уровнях это не было проблемой. Они втроем – она, Мак и Грэм – построили невероятно крепкую дружбу почти без усилий. Но изредка случалось так, что они с Грэмом оставались вдвоем: слушали музыку, пока Мак был чем-то занят, ездили посреди ночи за фаст-фудом на его маленькой «Хонде Цивик», вместе выходили из Брюстер-холла после лекции по искусству – и тогда ее нервы натягивались, и она начинала заикаться и гадать, почему и как Грэм делает ее такой взбудораженной.

Потом приходило чувство вины за подобные чувства, когда милый Мак ждет ее в столовой или в коридоре перед ее комнатой в общежитии, или во дворе. Она стряхивала сбивающие с толку чувства к Грэму и возвращалась к наслаждению надежностью.

Но теперь, в свете их расставания, Мак больше не был надежным, и почти не отдавая себе отчета, мозг Эди вообразил два очень разных будущих для нее. Жаль только, что мозг не говорил, куда идти.

Наши дни

В начале недели Эди открыла скрипучую деревянную дверь кафе «Чашка» в сердце Оук-Хилл, ее компьютерная сумка висела на руке. Она часто приносила работу сюда, когда думала, что смена обстановки встряхнет что-нибудь в ее мозгах и даст ей искру, необходимую, чтобы правильно выстроить неловкий кухонный угол или впихнуть ванну на ножках в ванную комнату, в которой на первый взгляд для нее нет места. Что-то в том, как свет падал в задние окна столетнего коттеджа или как деревянные доски пола скрипели и смещались под ногами, вызывало у Эди ощущение, будто она может впитать мудрость всей жизни, которая протекала здесь, и использовать ее как топливо для своего воображения.

Хотя сегодня она нуждалась не в топливе для воображения; она нуждалась в решимости и силе воли. Утром она получила электронное письмо от Лоры Лу, в котором говорилось – не напрямую, но по тону и намекам – что проект не будет только ее. Она уже знала, что Лоре Лу будет сложно наблюдать за ее работой со стороны, и письмо это только подтвердило.

«Эди,

я думала о Кеннеди. Так волнительно думать, что „Дэвис Дизайн Групп“ имеет отношение к такому важному проекту. Еще раз поздравляю, что заполучила эту работу. Мне бы хотелось убедиться, что мы на одной волне, прежде чем ты углубишься в подробности. Почему бы нам не обсудить на этой неделе? Утро среды подойдет?

А пока посмотри ссылку внизу на статью из новоорлеанского журнала про дом бабушки Тернера на авеню Сент-Чарлз. Я думаю, было бы мудро предложить добавить в новый дом несколько креольских штрихов как дань его предкам.

ЛЛД»

Эди подперла подбородок рукой и уставилась на текст. Она практически чувствовала, как Лора Лу дышит ей в спину. Эди выпрямилась на стуле и попыталась отыскать свою решимость, свой огонь, твердое намерение стоять на своем и придерживаться собственных дизайнерских решений.

Она ненавидела ощущение, будто до сих пор должна доказывать Лоре Лу свои способности, когда восемь лет проработала дизайнером «ДДГ» и имела длинный список довольных и повторных клиентов. Но, может быть, это скоро изменится. Если она справится, эта работа станет ее шансом показать Лоре Лу, что она способна самостоятельно провести проект от начала до самого конца.

«Грэму мне никогда не пришлось бы ничего доказывать».

Мысль ярко сверкнула в сознании, хотя Эди даже не подозревала о ее существовании. Но ведь это правда, верно же? Если бы она выбрала тот путь, если бы они воплотили то будущее, ей не пришлось бы доказывать, что она способна на большее. Ее выбор был бы ее собственным, и Грэм поддерживал бы его. Этим все сказано.

Она выпрямилась на сиденье и сосредоточилась на том, что было перед ней – на своей работе, ее здесь и сейчас.

Спустя полтора часа Эди закрыла ноутбук и, подняв руки, выгнула затекшую спину. На столе перед ней были разложены разнообразные ручки для ящиков, куски плитки и образцы краски в широком спектре синего и зеленого, которые она достала из своей сумки с образцами, четыре листа заметок и несколько набросков планировок комнат на бумаге в клеточку.

Словно сквозь туман она услышала, как ее зовут по имени. Она повернулась и с удивлением увидела свою маму. Дайана держала в руках три стаканчика кофе навынос и пробиралась к столику Эди в глубине кафе. Она поцеловала дочь в щеку и присела на край стула напротив Эди. Ее пудровые духи, смешанные с ароматом обжаренных зерен, создавали головокружительную смесь.