– Замечательно, тогда договорились. Там я вам и расскажу про эту историю с рукописями. Поверь мне, там нет ничего, что было бы достойно внимания. Даже больше – это скорее издевательство над мертвым, чем нечто, оставленное ему в память.

Фидель болезненно улыбнулась.

– Ладно, нам пора тут заканчивать, - сказал Румьер, - Береги себя, лорд.

– Взаимно.

Когда они ушли, Рэдо было трудно унять в коленях дрожь. Еще немного и свалился бы от волнения, ха-ха. Что происходит, Крау? Приди и все расскажи мне уже, черт побери.

***

Полдень следующего дня. Третья неделя вервея.

В городе настоялся туман. Людей на улицах было в несколько раз меньше, чем обычно. Еще не все столбы дыма развеялись. Карета, исписанная ритонскими узорами, одиноко стояла напротив Галереи мастера, тяготеющего ко мраку. Галереи Авитана.

Тэвия даже не думала скрываться. Она была уверена, что те, кому о ее посещении Юсдисфала знать не следовало, наверняка следили за ней от порога Арден.

– Готова? – спросил Рэдонель.

– Ха, еще как. – ответила Тэвия, унимая дрожь, - Меня ведь не сразу убьют?

– Я бы надеялся, что сразу. – Эрдо искал свое отражение в мече, в основном молча, иногда вставляя язвительные комментарии.

– Смертный приговор уже всем нам подписан, так что остается идти напролом. Мы с Эрдо будем рядом. Иди с высоко поднятой головой, как подобает ритонской принцессе.

Тэвия собралась с мыслями, кивнула, и быстро вышла.

Стук каблуков отчетливо был слышен в мертвецкой тишине пустой улицы. Солнце едва-едва подчеркивало яркие синие и зеленые краски на корсете. Короткий пышный хвост через шаг бил по затылку. Две худые пряди светлых волос, просунутые через диадему, раздражающе щекотали шею.

Ладно, идем.

Тэвия быстро поднялась по ступеням на площадку с фонтаном и, не задерживаясь, ступила на вторую. Громадные двери открыть не составило труда, словно ей помогал бог ветра.

В последний раз она была здесь, когда только-только приехала из Ритонии. Просторный зал, увешанный картинами, еще тогда произвел на нее впечатление, хотя увлекаться искусством она начала сильно позже. В огромных полотнах размером со стену застыли различные пейзажи, собранные по всем уголкам Юсдисфала. Здесь и вид на желтые поля близ города, и вариации заката в Линемийском порту… Величественные городские стены, торжественные полотна, посвященные Подиуму, а венчал это все портрет короля Гельдера, повешенного в самом центре зала, там, где сходятся лестницы на второй этаж.

– Ну, как тебе? – спросил бы ее Крау.

– Слишком много золота. – Ответила бы она.

Ха. Так смешно.

Скользя изящной рукой, увешенной серебряными браслетами, по периллам, Тэвия поднялась на второй этаж.

Вот тут уже начинал узнаваться почерк безумного художника. Все те же пейзажи, все тот же Юсдисфал, но с красками хаоса, взятыми за основу. Где-то небо приобрело кроваво-красный оттенок, где-то на полях бегали колосья с приделанными человеческими ножками, а где-то – луна протянула свой длинный змеиный язык и обхватила им повозку. И король… корона проржавела, а на лице возникла старость.

Название первого зала – «Юсдисфал, каким мы его знаем».

Название второго – «Ложное вымирание», посвящено концу эпохи Бессмертия.

Название третьего – «Золотые земли».

Этот зал был куда более мирным, чем предыдущий, хотя и был посвящен историческим событиям, которые развернулись в землях от Юсдисфала до бывшей Терадонской республики и, наконец, до Ритонии. Тут и там батальные полотна вымещали красивые пейзажи. Нередко повторялась схема: было и стало. Например, сначала Авитан изображал тихие и мирные луга при Орилее, а на следующей картине нашпиговывал их трупами, ставшими результатом войны, развязанной Шорданом. Или вот еще: обычная, мирная, ничем не примечательная земля, на которой внезапно возникает башня, от которой расползается смерть и разложение.

Наконец, четвёртый зал - «Зло».

Здесь творец дал волю всем своим чувствам. Дикие топи пожирающие лошадей и всадников, дети, кромсающие тело матери длинными зазубренными кинжалами, вид издалека на то, как оживший Кафиниум пожирает Юсдисфал своей жуткой пастью. Из золотых башен реками льется кровь, здание Подиума распиленное пополам раскрыло свой секрет – в его недрах нежился чудовищный зародыш, к которому везут телеги, набитые трупами. На месте, где в первом и втором зале весел портрет короля, улыбкой барракуды улыбался принц Рацерик. Длинные клыки проклятого принца вонзались в тело младенца и струйки крови текли по зубам вверх.

Здесь она его и увидела. Человек, с которым она так долго обменивалась письмами. Некий Кейцлер. Он рассматривал картину Рацерика и то и дело вздыхал, подмышкой у него был тяжелый на вид сверток.

– Вам не страшно здесь находиться? – спросил он.

– Разве что, совсем чуть-чуть.

– И вас не смущает, что здесь никого нет? Никто не протирает пыль, никто не сторожит, никто не ворует. Удивительно ведь, да?

– С учетом того, что происходит в городе… не очень-то удивительно.

– Хм. А я всегда думал, что даже в конец света будут те, кто до своей смерти будут охранять сундук с золотом, - сказал Кейцлер и повернулся лицом, - А ведь эти картины и правда золото.