Рэдонель пригубил вино прямо из кубка принца, небрежно вытер рот рукавом рубашки:

– Так-так-так… А еще к этому безобразию теперь нужно приплести дорогого братца Крау, Ричарда. Что ты знаешь о нем?

Рацерик побледнел. Ему охватывал ужас всякий раз, когда этого человека упоминали.

– Несколько лет назад мне понадобился проводник, чтобы исследовать заброшенный город, в котором правила Аранта. Ричард был тем, кто сопровождал меня в путешествиях несколько месяцев…

– Я похоронил его собственными руками вместе с Крау. Я видел его тело. Я ЗНАЛ его при жизни. А теперь он значит простой наемник?

– Не простой. Мне всегда казалось, что он словно не из этого мира, но я уповал на то, что у него просто куда больше знаний, чем у меня. Сколько бы я книг не читал, я все равно не мог понять половины тех слов, что он произносил. Он рассказывал об изобретениях, которые были непонятны моему разуму, говорил о морали, которая будет чужда всем, кого я знаю, включая вас… Он был очень страшным человеком. Милость, доброта, забота, в конце концов, человечность… все это было ему безразлично. Какие интересы он преследовал, помогая мне понять свою сущность, я не знаю. Мы были полезны друг другу, а потому сотрудничали, даже дружили, наверное. Теперь, когда я узнал кем он был раньше, я считаю его ключевой фигурой в игре, понять которую мы едва сейчас способны. Он вездесущ. Он общался с Крау в башне, что сходится с тем, что, как ты и говоришь, вы похоронили его… Но я собственными глазами видел его несколько дней назад, и даже Тэвия признала его… Не понимаю…

– Оставим то, что нам неподвластно за скобками, - решительно сказала Тэвия, - Меня интересует кое-что еще. В башне так же применимо понятие «смерти», как мы могли убедиться. Рондо, Вивай, Эленмер… они снова были убиты. Что случилось с их душами?

Рацерик пожал плечами:

– Есть только один способ узнать. Умереть дважды.

Рэдонеля это насмешило. Он призадумался и вспомнил о словах, сказанных Авитаном на пиру:

– А что на счет того, что Крау желает уничтожить башню? В записях я не видел и намека на подобный настрой.

– Авитан был безумен уже давно, поэтому, эту часть его слов я ставлю под сомнение. Крау был… другим человек, насколько я могу судить.

Тэвия кивнула и, приподняв платье, ушла:

– Мне нужно побыть наедине с собой. Спасибо, Рацерик. Слухи о вашем уме не были слухами. Может что-то еще?

– Только совет. Сейчас нам нужно перестать думать и просто действовать. Неприятель скоро появится. Если выстоим – сможем планировать дальнейшие действия. А еще… меч?.. Я бы хотел передать его вам, только будьте осторожны.

Рэдонель поднес руку к лезвию, и тут же Черная сталь затрещала и извергла густой комок дыма. Коснуться ее он все же не решился.

– Позвольте мне.

Тэвия взяла меч за гарду, размотала рукоять и схватила его в обе руки. Сделав короткий изящный взмах, она с облечением опустила острие вниз. Страх сменился улыбкой.

– Я начинаю сомневаться в нашей дружбе, Крау. – Рэдонель обратился к мечу.

Тэвия хихикнула, а Черная сталь отозвалась острым насмешливым визгом. Или так всем показалось…

В последнее время не было ни дня, чтобы ей не снились сны.

Этот раз ей особенно запомнился. Густой туман вдалеке. Деревья водили хоровод вокруг цветочного луга. Сумерки разыгрались на небосводе. Сказочная мелодия поддерживает ритм сердца и не дает заскучать. Она смотрит как на ветру колоситься трава, а среди них танцует троица искр. Воспоминания постепенно приходят, а с ними и новые чувства. Вот они втроем. Два брата и Тэвия.

Тот, что постарше, обращает внимание на листья, на их изящную форму, считает звезды и рассказывает странности, что со временем небо меняется. Младший внимательно слушает каждое его слово, часто выступает наперекор, но быстро унимается. Он очень уважает его и любит. В те времена и она их любила. Возможно, они нравились ей даже больше, чем слуги во дворце. Они не исполняют все ее прихоти, но все же кажутся такими интересными, взбалмошными, такими взрослыми детьми…

***

Двое мужчин уже около получаса возились с очередной опорой для того, чтобы грунт не обвалился. Дело шло медленно, но верно. Рэдонель принес «своим парням» королевского чая, какого те никогда не пробовали. Это придало их делу какой-то возвышенности, судя по всему, раз работать они стали усерднее.

Пока лорд распоряжался делами, касающимися обороны, всюду за ним бегала Мэриет. Он просил ее рассказать о тонкостях одиозной натуры Тэвии, скрываясь за вопросами о чае и за прочими уточнениями о королевском быте.

– Я вот все думаю… в какой момент жизни все эти знатные люди вдруг начинают увлекаться всякой художественной чертовщиной? – спросил он, когда они спустились в подвал, чтобы проверить ход работы над подкопом.

– Что вы имеете ввиду? – спросила она с улыбкой.

– Ну картины там начинают коллекционировать, начинают писать, паршиво играют на фортепиано, не дай бог на лютне… Вообще-то, это скорее риторический вопрос.

– Я не знатна и не богата, но даже мне нравится фортепиано, - ответила Мэриет смиренно и тихо, в свойственной ей манере, - А вы, лорд Рэдонель? Вы же любите роскошно одеваться, коллекционируете одежду… Мне кажется все люди стремятся к самовыражению. Искусство – наиболее дорогой его вид, поэтому и доступен он становится только когда у человека есть много свободного времени и много денег.