Кроме того, привязка кредитной карты, по словам Маска, давала и другое преимущество: она позволяла превратить Twitter в платформу, где люди могли бы переводить деньги, оставлять чаевые и платить за истории, музыку и видео. Поскольку Хауэри и Носек работали с Маском в PayPal, им идея понравилась. “Так появится возможность исполнить мой изначальный замысел для X.com и PayPal”, – сказал Маск, радостно рассмеявшись. С самого начала он понимал, что Twitter может стать таким, каким он хотел сделать X.com, – социальной сетью, поддерживающей финансовые транзакции.

Разговор продолжился за поздним ужином в элегантном, но непритязательном остинском клубе Pershing, где Носек забронировал отдельную комнату на верхнем этаже. Помимо них на ужине присутствовали Гриффин и Саксон, Крис Андерсон из TED, приехавший в Остин записать интервью для грядущей конференции, а также Мэй, которая только что вернулась из Праги, где посетила ряд мероприятий Vogue, и позже Граймс.

Гриффин и Саксон признались, что редко открывают твиттер, но Мэй сказала, что сидит в нем постоянно, и это, возможно, был тревожный звоночек о демографическом составе его пользователей. “Я, пожалуй, сижу в твиттере слишком много, – сказал Илон. – Там легко копать себе могилу. Бери лопату – и копай”.

На следующий вечер, 7 апреля, было назначено торжественное открытие завода Giga Texas. Омид Афшар спланировал вечеринку под названием Giga Rodeo, на которую было приглашено 15 тысяч гостей. Вместо того чтобы руководить подготовкой и репетировать шоу, Маск улетел в Колорадо-Спрингс на трехчасовой визит в Академию ВВС США, где он согласился выступить с лекцией. Это была приятная передышка. Занимаясь другими делами, Маск мог разобраться в своих мыслях о Twitter.

Он призвал курсантов не становиться жертвами осторожного бюрократического мировоззрения, которое, как он полагал, тормозило развитие государственных программ. “Если у нас не взрываются двигатели, мы стараемся недостаточно”, – сказал он. Несмотря на все происходящее, он никуда не спешил. После лекции он встретился с небольшой группой студентов, чтобы обсудить их исследования искусственного интеллекта и разработанные ими беспилотные летательные аппараты.

Когда поздно вечером он вернулся в Техас, завод оказался преображен. На парковке стояли художественные инсталляции в стиле Burning Man, игровые автоматы, небольшие эстрады, механический бык, гигантская резиновая утка и две огромные катушки Теслы. Некоторые внутренние помещения завода напоминали ночной клуб. Кимбал помог с организацией шоу дронов, и на фоне ночного неба возникли портрет Николы Теслы, эмблема Dogecoin и силуэт Cybertruck. В число звездных гостей мероприятия вошли Харрисон Форд, Спайк Ли и художник Бипл, создавший инсталляцию.

Маск выехал на сцену на черном родстере – на самом первом автомобиле, произведенном компанией, – под оглушительную песню Доктора Дре. Он назвал множество цифр, подчеркивая гигантские размеры нового завода площадью почти в миллион квадратных метров, а затем помог присутствующим понять, насколько он огромен, сказав, что в нем уместилось бы 194 млрд хомяков. Перечислив множество достижений Tesla, он заострил внимание на том, которое считал в перспективе самым важным. “Полностью автономное вождение перевернет мир”, – пообещал он.

Открытие гигафабрики в Техасе должно было стать триумфальным днем. Маск проложил дорогу в эпоху электрических автомобилей и теперь показывал, что производство может процветать и на американской земле. Но разговоры на церемонии открытия и последующей вечеринке шли не о чудесах производства. У всех – и особенно у близких друзей и родственников Маска, включая Кимбала, Антонио, Люка и даже Мэй, – на устах был Twitter. Зачем он лезет в это кишащее змеями болото? Не станет ли оно его проигранной кампанией? Может, попробовать его отговорить?

На следующий день после Giga Rodeo – в пятницу, 8 апреля 2022 года, – Маск встретился с Кимбалом за бранчем. Он был раздосадован своими разговорами с членами совета директоров Twitter. “Они неплохие люди, но никто из них не пользуется твиттером, – сказал он. – Мне кажется, с ними каши не сваришь”.

Кимбал его не обнадежил. “Слушай, ты никогда не входил в совет директоров, поэтому просто не знаешь, какой это отстой, – сказал он. – Ты говоришь людям, что думаешь, а они просто улыбаются, кивают и не принимают твои слова в расчет”.

Кимбал полагал, что брату лучше основать собственную социальную сеть на базе блокчейна. Илон прикинул, что в нее можно было бы внедрить платежную систему с использованием криптовалюты Dogecoin. После бранча он отправил Кимбалу несколько сообщений, обрисовав концепцию “основанной на технологии блокчейна социальной сети, которая позволяет обрабатывать платежи и вместе с тем публиковать короткие текстовые сообщения, как Twitter”. В этой сети, лишенной центрального сервера, “некому было бы наступать на горло, поэтому гарантировалась бы свобода слова”.