– Как-то неудобно.

– Вы же сами только что…

– На постой, и задаром? Мне неловко. Я бы за деньги. Я бы снял у тебя уголок на несколько дней, а может, на неделю-другую.

– Ну, не знаю… Брать с вас деньги? Хотя, конечно, они мне пригодятся. Сговоримся, Геннадий Иванович! Обязательно сговоримся, не сумливайтесь.

– Ну, тогда запрыгивай в мой кадиллак. Ща покатим до твоих апартаментов.

Егор живенько обежал «девятку» Кокошкина и залез на переднее сиденье.

– Бррр-р! Зябко нынче! – Он радостно улыбнулся.

– А ты что же это в такую рань-сусрань ошиваешься возле «Кольчуги»? – спросил Кокошкин и тронул машину с места.

– А Вы не слышали, как подъезжала машина Чвакошвили? Я приехал с ними. Мы всё осмотрели и запомнили, что да как выглядит. Проверили пломбы, печати, замки, запоры, двери, окна. В общем, всё проверили и оглядели. И мне теперь надлежит за всем следить, чтобы всё оставалось в таком же виде до возвращения хозяев. Они подрядили меня на ещё одну работку, ха! Я и рад, ведь прежней может уже не быть. М-да… Между прочим, за плату. От которой я тоже отказывался. А они говорят, что, хотя я по-прежнему числюсь у них на службе, они не смогут мне платить.

– Это хорошо, что есть работа. А они где живут?

– А нигде. Здесь. У них нет квартиры. Продали, ради собственного бизнеса, ради «Кольчуги».

– Понятно. А ты с кем живёшь?

– Ни с кем. Сестра перебралась в Переславль-Залесский и забрала мать. Дом остался пустовать. Правда, они иногда приезжают. Вот. Остался дом пустовать. И пришёл я, уволенный со службы по увечью. И домик достался мне. Поселился, огляделся и подвернулась работа в «Кольчуге, под бочком – удачно. Думаю, пойду, пока не найду ничего лучшего. И прижился. Два года проработал. И вот, что получилось… А отец ушёл от нас пятнадцать лет назад… давно.

– Сочувствую.

– Не стоит. Чего уж… Я уже в спецназе был. Без меня было дело. Мать жалко. Но у неё есть мы. Вот и сестрёнка её к себе забрала. Молодец девчонка. Она, мать то есть, после моего возвращения всё было ко мне рвалась, чтобы жить вместе… Да у сестры сын подрастает, так что нянчится с ним. Всё ей забота и потеха. А мне свою жизнь надо начинать строить и налаживать. Зачем она станет мешаться да смущать, так ведь?

– Да вроде так. А от чего дивчину не сыщешь?

– Пока не везёт.

– Понятно. А я и правда проспал твой приезд с Чвакошвили. Надо же! Думал, что всего лишь дремлю. От такого постового-дежурного ни какого проку, верно?

– Точно.

– Надо мне выспаться.

– Правильно.

– Отлежусь на твоих мягких перинах и – в ночь!

– Снова будете сторожить своего пропащего?

– Буду. Что же делать? Пойду. Так, где твой дом? Показывай.

– Вон, видите, голубенький домик и палисадничек с высоченной грушей?

– Ага.

– Правьте туда.

Кокошкин обернулся и посмотрел в заднее стекло машины, сказал:

– Как удачно он расположен. «Кольчуга» – как на ладони. Километра два будет, а?

– Не меньше. Но всё превосходно видно.

– Но бинокль не помешал бы.

– А у меня имеется. Армейский. Десятикратный.

– Нормально.

– Мне будет не сложно следить за порядком в «Кольчуге». Сяду к окошку и стану глядеть, не ходит ли кто посторонний, принюхиваясь к дверям и окнам, в надежде поживиться брошенным добром? А если наедет полиция, я тут же позвоню хозяевам. Они наказали, чтобы я обо всём сообщал. Так что буду чаи гонять да поглядывать в окошко, вооружившись биноклем. Потом прогуляюсь, пройдусь и посмотрю вблизи, всё ли там в норме? А то и вы подвезёте или ещё кто.

– Например, четверо ребят, которые всё никак не откажутся от своей затеи. Где они, кстати? Правда, что ли, у Борьки остановились?

– У Борьки. А разве они сегодня ночью не приходили? Вы их не видели?

– Никого не было. Тишина.

– Дрыхнут, значит. Оказались вдали от злачного места и дрыхнут – отсыпаются.

– Соблазны нежданного визитёра и опаска встречи с ним не тревожат праведных детских душ?

– Точно.

– Я вот думаю подрядить их к своей затее. Пускай помогут. Как-никак интересуемся одним делом. Отчего друг дружке не помочь? Вместе-то оно как бы сподручнее.

– Точно. – Егор подышал на руки. – Холодновато у вас.

– Ща отогреешься. Вот и твой дом.

Кокошкин и Жулин перекусили курочкой гриль, которую Егор утащил из-под строгого полицейского ока, уходя из «Кольчуги», и завалились на боковую – оба нуждались в отдыхе. Был девятый час утра одного из последних дней ноября.

А в начале второго в дверь дома Егора постучали.

– Чего тебе? – отворив дверь, пробасил Егор, вырванный из глубокого сна.

– Договорился с Толчановым, – известил его хмельной Борька Чавкин и облизнул губы, пересохшие от скорого хода. – Ребятишкам баньку истопим. Пускай попарятся, а то какие-то хмурые, чего-то недовольные. Забежал спросить, не желаешь присоединиться? И приглашай хозяина харчевни с женой.