– Эм, я не знаю, что теперь делать, – неловко пробормотал он. Он имел в виду ту угрозу, с которой они столкнулись, но она взяла его за руки и показала. Своим недопониманием она совершенно его обезоруживала – это она умела.

– Просто обхватываете руками, – объяснила она и вновь обняла его за шею. – Это несложно. – Она беспокойно дышала. – Вы мне платье испортили.

– Куплю другое, – ответил он и медленно заключил её в объятия, сберегая тепло. Движение вышло неуверенным, неуклюжим, он огорчился и слегка сконфузился. Он же не дурак, понять, как работают нежные жесты, было не так уж трудно.

– Ладно, – выдохнула она ему в шею.

Без сомнений, платье ещё сильнее перепачкалось в крови, которая капала с его рубашки. Сэйдж отстранилась, чтобы оценить его внешний вид, и с улыбкой наморщила нос.

– Кажется, вам тоже не помешает новая рубашка, сэр.

Он уставился на неё. Окружающие кошмары совершенно её не смущали. Она вела себя так, словно он только что заключил сделку, а не убил человека.

И она ему улыбалась.

Тут Злодея настигло неудержимое осознание, такое трагическое, что разум пытался бороться против этого. Но оно никуда не ушло, до смешного очевидное.

Он влюбился в неё.

Список самых глупых, ужасных вещей, которые он когда-либо совершал, возглавило это: он влюбился в женщину, которую совершенно не заслуживал.

Но он в самом деле любил её. Это не вопрос, не сиюминутное осознание. Он же понимал, так ведь? С той секунды, когда она назвала его милым. Между ними словно протянулся поводок, привязанный прямо к его сердцу, и она могла дёргать за него сколько захочется.

Эванджелина Селия Сэйдж вплелась в саму его жизнь, она пребывала в блеске глаз, в изгибе улыбки, в хриплом с непривычки смехе. С момента встречи она была для него солнцем. Ярким, сияющим, недоступным.

Но он ошибался.

Она была не светом, а цветом. Всеми цветами она сверкала перед его недостойными глазами – неземное зрелище. Она стала вспышкой всех красок мира, как неугасающая радуга, которая сияет не после дождя, а во время.

Она была всем, чего он не заслуживал, но всё равно желал.

Тристан вспомнил кровь на её одежде, кузнеца, сделавшего ей больно, несправедливость, с которой с ней обращались, и в качестве финального гвоздя в крышку метафорического гроба – это мучительное, эхом звучащее слово. Любовь.

Он не мог этого вынести.

Но всё равно её любил.

Он понимал, что, возможно, она чувствует то же самое, если судить по её реакции, но не мог поощрять это, не мог дать ей хоть намёк на то, что у них есть какое-то будущее. Не у них двоих – это точно. Крайне вероятно, что его будущее – два метра под землёй, и он не собирался тащить за собой Сэйдж.

Но сейчас…

Тристан позволил себе на краткий миг прижаться головой к её плечу, а потом поклялся.

Что никогда ей не скажет.

Тристан опустил руки, отошёл на шаг. Они, кажется, не находили сил ни на что и просто смотрели друг на друга. Оба были избиты и измучены, оба в крови.

– Фу-у, – поморщилась Эви, стараясь не смотреть на окровавленное платье. – Я и не знала, что вы умеете убивать так… эффективно. Думала, вам по душе драматические жесты… Ну, вроде скромной коллекции голов у входа. – Она потёрла подбородок.

Злодей с ухмылкой покачал головой, в глазах плясали бесы.

– Зло – это искусство.

Он быстро сходил к краю праздничной поляны, подобрал один из мерцающих магических светильников и соорудил импровизированный фонарь, приделав его к сломанной ветке.

– Пойдём?

Эви взяла его под руку.

– Да. Нужно найти вашего отца.

У него дёрнулась рука от её прикосновения, он на миг замер, но собрался и пошёл вперёд.

Эви часто прикасалась к людям во время общения. Больше всего на свете она любила обниматься, или держаться за руки, или хотя бы дружески похлопывать по плечу. Её мысли работали не так, как у других людей, но с прикосновениями ошибиться она не могла. Обнимать значило заботиться, держать за руку – хотеть быть ближе, а…

Она сделала с боссом практически всё из перечисленного… включая поцелуй.

Злодей, наверное, в ужасе от того, что пришлось подыгрывать такой постыдной уловке. Ей стало не по себе от того, что она набросилась на него, – наверняка ему было неприятно.

Но пришлось признать, сквозь страх разрешив себе на минутку вспомнить… Притворялся Злодей очень хорошо. Если на миг забыть про неловкость и подумать о самом поцелуе, пальцы начинали поджиматься сами собой.

Он целовался прекрасно – ну разумеется. Секси-убийцы всегда хорошо целуются, она точно где-то это слышала. А может, сама придумала, когда в очередной раз представляла себе такое.