— Приношу свои извинения сообществу графических романов, — торжественно говорит он. — Какой из них твой любимый?

— О, я не могу выбрать, — говорю я, качая головой.

— Ну, почему бы тебе не составить мне список? Я закажу тебе кое-что — ты знаешь, чтобы исправить эту грубую оплошность в моей библиотеке.

Я не могу не улыбнуться. — Я так и сделаю. А потом ты сможешь их прочитать и решить для себя, глупые они или нет.

— Мне нравятся хорошие противостояния героев и злодеев, — говорит он, подмигивая.

— Мне тоже, — признаюсь я. — В книгах не так много… жизни, но…

— Эй, теперь у тебя есть личный опыт, может быть, ты сможешь написать свой собственный графический роман, — шутит он.

— О, нет, я не писатель. Мне требуется около 23 лет, чтобы написать статью на 3 страницы с двойным интервалом. Кроме того, я не уверена, что наряжаться на ужины и отдыхать у бассейна в особняке площадью 28 000 квадратных футов обязательно дает мне право… ну, ты знаешь, показывать уродливую изнанку человечества.

В его глазах играет веселье, и я удивляюсь, как когда-то считала их холодными. В них определенно есть тепло. — Дай время, ты все еще новичок в семье.

— О, я знаю, меня всегда предупреждают об ужасах, которые меня ждут, — говорю я бездумно, закатывая глаза. — Что дальше, меня заставят отправиться в круиз на Багамы?

Он продолжает улыбаться, но опускает взгляд. — Кто?

Я оглядываюсь на него, вопросительно поднимая брови. — Кто заставит меня отправиться в круиз?

— Кто тебя предупредил? — уточняет он.

— Ох. Я замолкаю, краснея, понимая, что это было глупостью, учитывая все предупреждения о нем. — Э-э, я имею в виду… Я не имела в виду конкретно, просто… Я неловко замолкаю, надеясь, что он спасет меня, но он просто смотрит, как я судорожно пытаюсь что-то сделать. — Шери рассказывала мне, как вы, ребята, эта семья… как, типа, ты довольно традиционный и не, знаешь ли, недружелюбный к феминисткам.

Я уже чувствую себя полной дурой, раз назвала ее имя, ноне знала, что сказать. Я не хотела подставлять Винса, и я не могу сказать: — Ну, все. Все так говорят.

Кивнув головой, он сказал: — Шери не большая поклонница моей семьи. Я ее не виню , ее отец, конечно, не лучший пример, и учитывая это, я уверен, что ее мать чувствует то же самое, но я бы не принимал ее мнение близко к сердцу. Мы традиционны , но традиции — это не всегда плохо.

— Ее отец? — спрашиваю я, заинтересовавшись. Сколько я ни думала о Шери, я все еще мало о ней знаю. — Я его не встречала. Он тоже здесь живет?

— Бен? — спрашивает он, приподняв брови. — Нет. Нет, он переехал в Вегас много лет назад, когда умерла мама Винса.

— Мама Винса?

— Его жена?

Я сдаюсь и хмурюсь. — Что? Извини, я не понимаю. Я также ничего не знаю об отце Винса.

— О, у Винса и Шери один и тот же отец, — объясняет он.

У меня отвисла челюсть. — Они… брат и сестра?

— Наполовину, да.

Все те моменты, когда я чувствовала себя ехидной и ревнивой по отношению к ней, внезапно возвращаются ко мне, и я чувствую себя невероятно глупой. — О, Боже, — говорю я, хлопая себя ладонью по лбу с легкой улыбкой. — Ого, хотела бы я, чтобы кто-нибудь сказал мне это давным-давно.

— Ты понятия не имела, — понимает он.

— Я была такой стервой с ней, когда она впервые попыталась подружиться со мной. Легендарная стерва.

У него хватает наглости рассмеяться. — Почему?

— Я думала, она пытается… ну, знаешь, наехать на моего мужчину, — говорю я, сдаваясь и смеясь над тем, как глупо я это звучу. — О Боже, я стерва.

— Я удивлен, что Винс тебе не сказал, — замечает он.

— Да, я тоже. Мы даже никогда не говорили об этом — он знал, что у меня есть братья и сестры, конечно, но… он не хотел слишком много говорить о своей семье.

Матео понимающе кивает. — Мы стараемся этого не делать. Людям доверять нельзя.

Немного потускнев, я вспоминаю нашу с Винсом ссору. — Я думаю, что вы можете доверять людям больше, ребята. Дайте людям немного доверия, они могут вас удивить.

Он выглядит удивленным. — Меня редко что-то удивляет.

Подняв палец, чтобы указать на него, я говорю: — Но редко — это не никогда, не так ли?

— Полагаю, нет, — говорит он. Я знаю, что не вылечил его от паранойи, но, по крайней мере, он дал мне это.