Рейф переворачивает меня на спину, обхватывая руками. Он раздвигает мои ноги коленом и ложится между ними. Наши лица в нескольких сантиметрах друг от друга, и всё, что я вижу, — это он.

Все, что существует — это он.

— Белль, — говорит он. — Не разбивай мне сердце, детка. Ты спрашиваешь, буду ли я по-прежнему находить тебя привлекательной, когда ты полностью раскроешь свою истинную силу? Ты что, совсем спятила?

Я собираюсь ответить, но, похоже, это риторический вопрос, потому что он замолкает, выражение его лица явно недоумевающее.

— Нет. Я не закончил. Ты думаешь, что, как только я «завоюю» тебя, мне станет скучно, что преследую тебя только потому, что хочу разрушить эту так называемую нетронутую оболочку? Это гребаная ложь. Ты очень далека от истины. Я хочу быть рядом, когда ты поймешь, как сильно любишь секс, как сильно твоя киска нуждается в наполнении, как только ты добавишь этот вид секса в свой арсенал, тебя будет просто невозможно остановить. Тебе нужно забыть про девственность. То, чем мы занимались в клубе, в твоей постели, и в моей — все секс. Это то, на что у многих людей никогда бы не хватило смелости, независимо от того, сколько они мечтают об этом в темноте. Ты расцветаешь, детка, прямо на моих глазах. Распускаешься, как гребаный цветок, и я не хочу ничего больше, чем места в первом ряду, даже если буду стоять в конце гребаной очереди в «Алхимии» каждый вечер пятницы. Буквально. Потому что как только ты раскроешься, тебя уже ничто не удержит, и я никогда, ни за что не подумаю об этом.

Я съеживаюсь.

— Я не хочу думать о других людях сейчас, — говорю я ему, ведь это не действительно так. За последние несколько дней я так сблизилась с Рейфом. То, что он заставляет меня чувствовать, — почти духовный опыт, и это говорит девушка, которая слишком много воскресных утр провела на коленях и чувствовала себя очень слабой.

Я не хочу делиться им.

Но я знаю, что независимо от того, что он скажет мне в этой комнате, «дележка» будет единственной основой, на которой я вообще смогу с ним общаться. Он уже намекал на будущее. На свободные пятничные вечера в «Алхимии». На образ жизни, который включает в себя общение с привлекательными людьми, разделяющими ваши взгляды. На то, чтобы быть современной, раскрепощенной и ничем не стесненной.

Знаю, он верит, что я разделяю те же желания, что и он. Он только что довел меня до оргазма своими грязными речами о епископах, священниках и маленьких шлюшках-послушницах. И все это чертовски возбуждает. Здесь так жарко, что я начинаю ерзать при одной мысли об этом.

И все же. Когда дело доходит до сути, все, что я хочу, находится здесь, передо мной.

— Я знаю, что ты этого не хочешь, — говорит он, — и я тоже. Но в пятницу будем только мы, да?

— Да, — соглашаюсь я. Только мы. Только я и Рейф.

— «Мы» по-новому, как и договаривались, — обещает он.

Как мы и договаривались.

Несмотря на меланхолию, охватившую меня после оргазма, я чувствую дрожь предвкушения.

Потому что в пятницу будет много нового.

ГЛАВА 30

Белль

Сегодня я одета в белое.

Я знаю, что Джен и Рейф говорили мне до тошноты часто.

Девственность — это искусственная конструкция.

То, что я сделаю сегодня вечером с Рейфом, то, как впущу его в свое тело, — всего лишь одна ниточка в настоящей паутине сексуальности.

Несмотря на это, я хочу надеть белое. Хочу, чтобы Рейф видел во мне чистый холст, на котором он может оставить свой след.

Я хочу направить его на край разума.

Мы все спланировали вместе. Не то, что я надену, а как мы будем себя вести. Что будем делать. Кем будем притворяться. Он предложил взять бразды правления в свои руки, и, скажем так, я любезно отклонила его предложение.

— Слава богу, я не настоящий Дом, — сказал он. — Из тебя получилась бы чертовски бесполезная Саб.

Это рассмешило меня до слез, но он был прав.

— Мне нравится, когда ты берешь все под свой контроль в постели, — сказала я ему. — Вообще-то, мне это очень нравится. Но если ты думаешь, что я зашла так далеко, чтобы позволить парню указывать мне, что я могу делать, когда и где буду получать удовольствие, и заявлять, что мое тело принадлежит ему, то ты сильно ошибаешься. Мне всю жизнь указывали, что можно, а что нельзя, и я больше не позволю кому-либо контролировать меня.

К моему удивлению, при этих словах на его лице появилось мягкое, забавное выражение. Он провел рукой по моим волосам и сказал только: «Это моя девочка».

На днях во время обеденного перерыва я зашла в магазин Ralph Lauren, чтобы примерить великолепное длинное белое платье-футляр, о котором мечтала с тех пор, как увидела его, но для сегодняшнего вечера оно было слишком официальным. Слишком сдержанным. Честно говоря, оно было слишком элегантным.

Вместо этого я купила укороченную версию того же платья. У него тонкие бретельки и достаточно плотная ткань, чтобы обойтись без лифчика, но подол достаточно короткий, чтобы я выглядела не как девственница, а скорее как проститутка.