По пути из участка мысль о том, что именно я изменила ситуацию, придавала мне столько сил, что я даже решилась позвонить маме. И спокойно рассказала про папин арест и последующее освобождение. Мама начала что-то мямлить в ответ, но я ясно и четко сказала, что прекрасно понимаю, как испортились сейчас их с папой отношения, и если они захотят развестись – это их право. Но они должны хотя бы попробовать поговорить друг с другом, ведь попросту нельзя взять и выкинуть тридцать пять лет совместной жизни безо всяких обсуждений, как нельзя и вечно бегать друг от друга в надежде, что все само рассосется. Мама не стала со мной спорить, чем я и воспользовалась, сказав, что, конечно, понимаю, как ей тяжело, пусть мне никогда и не понять ее боль, раз уж, как она справедливо заметила, я не мать, но папе вообще-то тоже тяжело, и его боль заслуживает такого же внимания.

Мама долго молчала, и мне уже показалось, что она трубку бросила. А она неожиданно ответила:

– Думаю, твоему папе стоит приехать ко мне в Кент. У Триш и Колина на всех места хватит.

Так что к тому времени, когда папа вышел из душа с предательски красными глазами, я уже успела взять для него билет на поезд.

А на следующее утро довезла его до станции, и мы дожидались поезда в неловком молчании. Вы с мамой обожаете обниматься, а мы с папой – нет. Но когда я увидела, как он стоит в этой своей куртке и кепи, раньше принадлежавшем дедушке, меня снова накрыло осознанием, что папа уже не тот сильный человек, который поднимал меня на плечах, чтобы помочь собрать с дерева яблоки. Иногда я все-таки смотрю на родителей глазами ребенка, и они кажутся мне всесильными и всезнающими, но если бы я встретила папу на улице, не зная, кто это, то увидела бы пожилого дядьку. И тут мне неожиданно подумалось: ты пропала, а значит, когда не станет мамы с папой, я останусь совсем одна. И от этого у меня перехватило дыхание. Я поняла, что не готова к полному одиночеству. И рефлекторно обняла папу, крепко-крепко, так, что он даже сдавленно охнул. Мои объятия ничуть не походили на твои – легкие и естественные. Папа похлопал меня по спине.

– Мама встретит тебя на станции, – предупредила я. Поскольку он солгал насчет рыбалки, было не лишним напомнить, что никто не позволит ему соскочить с поезда на следующей же остановке, не доехав до Кента.

Потом я еще час ездила по дорогам просто так, размышляя. Возвращаться в пустой дом не больно-то хотелось, так что я включила радио и поехала кататься, сворачивая то влево, то вправо, пока наконец не оказалась возле твоего дома.

Первый и последний раз я ночевала у тебя после того, как умер Ноа, несколько дней подряд, до тех пор, пока однажды утром, спустившись в кухню, не увидела там Джека с чашкой чая. Он воспользовался ключами, которые ты ему сама дала. Я очень удивилась, потому что ни у меня, ни у родителей ключей от твоего дома не было. А он заявил, что ты позвонила ему рано утром и пожаловалась, как тебя утомляет мое присутствие в доме и как ты мечтаешь меня спровадить, но не знаешь, как сказать об этом, чтобы не обидеть. Мне стало так стыдно и горько, что я даже не стала спорить, просто взяла свои вещи и ушла, не дожидаясь, пока ты проснешься. Правда, потом я задумалась… И сказала Итану, что, возможно, Джек солгал мне. На что Итан ответил, что, если бы ты не хотела от меня избавиться, ты бы позвонила и спросила, куда я делась. На этом все и закончилось. Мы никогда на эту тему не говорили, но обида осталась – и не утихла до сих пор. В последующие месяцы наши с тобой отношения ухудшились, и мне подумалось, что, может быть, Джек и не солгал, но тут мне стало еще обиднее, что ты меня так унизила, втянув в это дело постороннего; к тому же было неимоверно больно осознавать, что дни, которые мы провели вместе, для меня оказались важнее, чем для тебя.

Сбоку что-то мелькнуло, отвлекая меня от размышлений. На заборе обнаружилась кошка, черепаховая, с рыжим пятном в форме сердечка на боку. Та самая, которую ты прикормила. У меня в доме никогда не было животных: я жуткая аккуратистка, и меня бы раздражала шерсть повсюду. Но теперь, когда тебя нет, кто позаботится об этой кошке? Я решила купить переноску и вернуться за Шельмой попозже. Необязательно забирать ее себе; в конце концов, можно хотя бы пристроить в приют.

На обратной дороге я проехала мимо дома Джека. Его машины опять не оказалось на месте. С тех пор, как ты пропала, он начал чаще ездить в командировки, работая над проектами в других городах. Чарли сказал, что Джеку просто очень плохо в Кроссхэвене без тебя. Интересно, а если ты так никогда и не вернешься, нашим родителям тоже станет здесь тяжко? Съедут ли они отсюда? И что, я останусь здесь один на один с Итаном?

А дома меня встретили громкая музыка и сумка с вещами Итана возле лестницы. Удивительно, как быстро он вернулся после нашей ссоры. Муж обнаружился на кухне – поджаривал тосты с сыром. На одном из самых первых наших свиданий Итан вызвался приготовить что-нибудь, вот только готовить он не умел, а блюда, которые он заказал из ресторана, рассчитывая выдать за свои, так и не привезли. Вот и пришлось Итану смастерить единственное блюдо, которое ему удавалось, – тосты с сыром. С тех пор всякий раз, когда он забывал про нашу годовщину или у него неожиданно обнаруживалась срочная работа, в качестве извинения он готовил свое фирменное блюдо.

Разложив тосты по тарелкам, муж оглянулся на меня:

– Прости, что меня не оказалось рядом, когда я был нужен. Как только я прослушал твои голосовые сообщения и просмотрел эсэмэски, то тут же приехал. – Он протянул мне тарелку. Я взяла. – Я созвонился с твоим отцом, и Мартин сказал, что обвинения сняты.

– Хорошо, – откликнулась я, – спасибо. Нам нужно сесть и поговорить о…

– Я не хочу ссориться. Вообще-то… – лукаво улыбнувшись, он вытащил из заднего кармана билеты и с гордостью продемонстрировал их мне: – …сегодня мы идем на спектакль. Так что прими душ, надень что-нибудь восхитительное, и я поведу тебя на свидание.

– Но…

– Позволь мне загладить свою вину. Давай устроим себе приятный вечер.

Итан не любит конфликты. Он просто стирает их легким движением, как рисунок с «Волшебного экрана», а потом перекрывает каким-нибудь щедрым жестом.

– Пожалуйста. – Он подался вперед и нежно коснулся моего плеча. – А поговорим обо всем завтра. Обещаю.

Я почувствовала, что таю. Он ведь извинился. Приложил усилия, чтобы уладить обстановку. И, не приняв его извинения, я только все испорчу.

– Что ж, значит, иду переодеваться, – улыбнулась я.

А уже в такси, по дороге на обещанный спектакль, Итан как бы между прочим сообщил, что к нам присоединится его клиент со своей женой.