А потом внезапно мир замедлился. Превратился в тягучий мед, медленно льющийся с ложки.

Рядом со мной начал сплетаться черно-золотой защитный щит. Я видела, как вспыхивало плетение, разрасталось, укреплялось, торопилось стать полноценной защитой.

Как Рейнард замахнулся рукой, и в кулаке у него начал формироваться метательный кинжал.

Как расширились глаза у оре-Роул.

Как где-то на границе видимости кочевник вскинул лук.

А потом время будто спустили с цепи, и все пришло в движение.

Небо опрокинуло на меня, я рухнула спиной на жесткую брусчатку. Воздух выбило из легких, и на миг перед глазами потемнело.

– Ты цела? Цела?

Я с трудом вдохнула и, когда зрение прояснилось, увидела перед собой Вальтера.

– Ты цела? – повторял он, смотрев на меня таким пугающе безумным взглядом, что я не сразу поняла, что происходит.

– Цела, – прохрипела я.

Вальтер прикрыл глаза, и вдруг начал заваливаться на бок.

– Демира!

Кто-то рывком сдернул Вальтера с меня, Кирион помог мне подняться на ноги.

Стрелявший кочевник был убит точным попаданием кинжала в горло. В воздухе осыпался оказавшийся бесполезным щит. В на земле у моих ноги растекалась лужа крови – в боку у Вальтера торчала стрела.

И только в этот момент я почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Спокойно, – прошептал мне в ухо брат, – не на людях.

Я кивнула. Да, он прав. Принцесса не имеет права давать слабину. Нельзя упасть в обморок от одной стрелы, после того, как рядом свистели сотни.

Вокруг уже суетились люди, откуда-то взялся боевой лекарь. Вальтера клали на импровизированные носилки, чтобы переместить в полевой госпиталь.

Но прежде чем Вальтера унесли, я схватила лекаря за рукав.

– Отвечаешь головой. Умрет он – умрешь ты.

Принцессы не остаются в должниках жизни. И уж тем более не позволяют умереть кредиторам раньше выплаты кровного долга.

К нам подошел капеллан. Мужчина чуть прихрамывал, но был зол, решителен и очень бледен.

– Тебе нужно отдохнуть, – процедил еле слышно Кирион.

– Отдохну в столице, – сухо ответила я.

Усталость пропала, словно ее никогда и не было. в крои снова закипел адреналин.

– Какие наши потери? – спросила я, повернувшись к капеллану.

– Треть личного состава, – сухо ответил мужчина. – Было бы хуже, если бы не было артефактов.

– Ясно, – кивнула я. – Есть все необходимое для оказания помощи пострадавшим?

Капеллан посмотрел мне прямо в глаза и процедил:

– Нет.

– Гонцы?

– Отправлены в оба соседних форта.

– Расчетное время прибытия?

– Два часа назад.

Я глубоко втянула воздух и посмотрела на брата. Он понял без слов – не оказание помощи форту, да еще и форту без стен, это измена короне.

– Гонцов могли убить, – покачал головой Кирион.

– Могли, – кивнула я. – Но оставить стройку неприкрытой не могли. Не имели права.

Брат молчал, он был со мной согласен.

– Я хочу головы тех, кто виновен, – сухо проговорила я. – И не каких-то там бедолаг со дна пищевой армейской цепочки. Я хочу голову тех ублюдков, кто сидит в министерстве, и кто облажался.

– Хорошо, – коротко ответил Кирион, и его глаза хищно сверкнули. Брат тоже хотел свернуть пару жирных шей.

Тех, из-за которых здесь сегодня была такая бойня.

– Есть выжившие кочевники? – спросил Кирион.

– Есть, – отозвалась ори-Роул.

– Я хочу посмотреть на них, – сказала я.

– Их нельзя убивать, – заметил брат. – Они должны быть живы для допроса и суда.

– Вот и обеспечь им охрану, – ответила я. – Клэр, веди.

Капитан кивнула, и повела нас в сторону. Не было ни навеса, ни забора. Просто когда-то вбитый в землю столб неизвестного назначения теперь служил крепежом для цепей.

В бою все иначе. Лица смазанные, глаза дикие. За врагом нет личности, нет души. Просто ты видишь кочевника и выпускаешь заклятье за заклятьем, пока что-то одно не кончится: твой резерв или нападающие враги.

Сейчас же я смотрела на людей, и они начали обретать индивидуальность. Отвратительно.

– Кто здесь? – спросила я, рассматривая привязанных воинов.

Они были одновременно и похожи, и не похожи на нас. Кожа – темнее, а цвет волос тот же. Цвет глаз – тоже, но разрез другой. Профиль более плоский, а рост меньше. А еще с ними было что-то странное. Я смотрела на пленных и не могла понять, что же их неуловимо объединяет.

– Ломка, – раздался радом голос.

Я повернулась и с удивлением узнала в говорившем Аскольда. У парня кровью был забрызган рукав куртки, несколько царапин на лице и сбиты костяшки пальцев на кулаках.