— Я найду, — заверяет мачеха. — Правда найду. Только не ори.

После долгих убеждений конфликт наконец отступает. Папа скрещивает руки на груди и поднимает брови в знак того, что даёт мне последний шанс. Возможно, единственный. Кажется, ему надоело сражаться за мою успеваемость.

— Забрасывать учёбу со старта ты не будешь, Алина, — даёт наставления. — Ты должна сделать всё от себя зависящее. И только после пятой, десятой или даже двадцатой провальной попытки сможешь сдаться. Если не ударишь палец о палец до этого момента — лишишься всех личных денег, автомобиля и прочих благ, и пойдёшь работать, потому что за твою учёбу и капризы я точно не буду платить. Всё, свободна.

Дина поднимается, подходит к отцу и обвивает его шею руками, осыпая поцелуями и ласковыми словами, от которых меня мутит.

Уже сидя на кухне, мы обсуждаем дальнейший план действий. Мачеха звонит каким-то знакомым и пробивает контакты новых репетиторов, но большая часть преподавателей не набирает учеников в конце сентября.

На примете остаётся одна-единственная женщина, которая в данный момент находится за границей и вернётся в страну только через три недели. Если мы готовы подождать — она готова взяться.

— Пока Анна Евгеньевна отсутствует, — робко предлагает Дина, — я могу попросить Аслана помочь тебе с математическими предметами. Он неплохо справляется.

— Я знаю.

Виктор Иванович очень доволен им. Он часто задерживает Тахаева после занятий, что-то обсуждая и общаясь с ним, будто со своим коллегой, а не одним из студентов-первокурсников. Впрочем, Аслан действительно не похож ни на кого из нас. Он ведёт себя, как отшельник. Ни с кем не контактирует, словно находит удовлетворение только в собственных мыслях и книгах. Я бы умерла от нехватки общения, но его, похоже, это не парит.

— Плохая идея, Дин.

— Почему?

Потому что твой сын раздел меня догола и облапал везде, где только можно.Вслух, правда, говорю совсем другое:

— Аслан не нанимался репетитором. У него, должно быть, своих дел полно.

— Если я попрошу его — он согласится, — обещает мачеха. — Это удобно — никуда не нужно ездить, и вы сможете вместе работать над заданиями.

Между возможностью лишиться денег и нарушить внутренний покой, я выбираю второе. С Асланом будет сложно, и мысль о том, чтобы проводить с ним ещё больше времени, делает меня нервной. Но иногда нужно чем-то жертвовать.

Я ухожу к себе, дожидаясь решения и переписываясь с Дёмой. Вообще-то мы планировали вместе провести этот вечер, но о том, чтобы уехать сегодня из дому, нет и речи. Отец сильно разозлится и точно перекроет финансирование. Нужно выждать время, чтобы он как следует остыл.

«Согласился», — приходит сообщение от мачехи. — «Можешь зайти к нему в спальню и обсудить нюансы».

Чтобы успокоиться и восстановить баланс, я подключаю медитацию, опускаю руки на колени и закрываю глаза. Я наблюдаю за дыханием, сидя с прямой спиной, чувствуя, как воздух наполняет лёгкие на вдохе и покидает на выдохе. Но стоит мне оказаться перед дверью комнаты Аслана, как все старания идут насмарку.

Постучав и получив разрешение, я вхожу в спальню, где каждый сантиметр буквально излучает хаос. На ужине Аслана не было. На его столе царит лёгкий беспорядок, листы бумаги кое-как сложены в стопку, а одинокая кружка с остатками чая стоит рядом с ноутбуком. Это не критично, но всё же тянет навести порядок.

— Дина сказала, что ты мне поможешь...

Внимательный взгляд царапает моё лицо, шею и ключицы, поэтому окончание фразы получается совсем глухим и тихим. Возможно, я произношу его даже не вслух.

— Садись.

Я неуверенно подхожу к стулу и случайно задеваю колено Аслана. Чтобы подобного больше не повторилось — отодвигаюсь подальше. Я специально оделась скромнее, чтобы не чувствовать себя дискомфортно — на мне широкая футболка и длинные лосины. Волосы собраны в хвост. Косметика стерта.

— С чего начнём? — как можно бодрее спрашиваю.

Прошлый репетитор не нравился мне гораздо больше из-за своей манеры общения, ужасного запаха тела и не менее отвратительного — изо рта. Когда он разговаривал, меня не покидало ощущение, что зубную пасту мужчина видел примерно в позапрошлом году. От Аслана, по крайней мере, приятно пахнет, хотя вряд ли его поведение покажется более доброжелательным.

— В какой момент тебе стали непонятны предметы? — интересуется Аслан, включая ноутбук.

Встрепенувшись и сбив вызов от Дёмы, я возвращаюсь к разговору.

— Тебе сказать правду?

— Разумеется.

Я набираю в лёгкие больше воздуха и признаюсь:

— Я потерялась с первых дней, — выдавливаю из себя слова, чувствуя, как щёки заливает румянцем. — Если совсем откровенно, то ещё в школе, а точнее — я перестала понимать математические предметы где-то с восьмого класса.

Сердце заходится в быстром ритме, а ладони мигом становятся влажными. Сцена в душе больше не кажется мне самой постыдной — сейчас я чувствую себя гораздо хуже.