– Ну где тебя так долго носит?
– слышу обиженный голос из своей постели.

Блин, Ленок! Совсем про тебя забыл!

Сначала обрадовался, что электричество выбило в очень подходящий момент и мне не придется вставать, чтобы выключить свет, ведь Ленка немного стеснительная, а потом вспомнил про Чумакову. Федорова на нее немного похожа, только совсем не дикая и дает себя целовать. А если без света, то не только целовать. Это то, что доктор прописал, из-за строптивой Чумички я постоянно в бешеном возбуждении. Подумал, что ту, которую я представлял вместо Ленки, сейчас наверно бьет в дикой панике, пришлось останавливаться на пол пути и идти на улицу за фонарем. Меня чуть не сбило ветром.

Ожидаемо, мои благие намерения никто не оценил и на этот раз я получил по яйцам. Зато поцеловал Чумакову в щеку. Капец меня торкнуло! Ленке похоже сегодня достанется. Только братан все еще гудит, мне нужно немного времени восстановиться.

Скидываю мокрую толстовку, швыряю ее в угол и забираюсь под одеяло.

– Эй, ну что ты делаешь, не кусайся, - шепчет Ленок в мое ухо и извивается, - Ай! Фил! Дурак!

– А ты не могла бы не разговаривать, - говорю рассерженно и агрессивно целую ее в губы.

Если Федорова не прекратит болтать, она испортит мою эротическую фантазию своим голосом. А так выходит очень даже неплохо. Очень жаль, что это не Чумакова, когда я представляю, что целую сейчас ее, внутри происходит какая-то катастрофа.

Мы целуемся уже минут двадцать, меня это уже немного бесит, Федорова постоянно что-то бормочет, а мы не ради этого тут собрались. А еще она сидит на мне верхом и я даже в полумраке вижу, что Ленка это Ленка. Но как только мне дали зеленый свет и кружевной лифчик полетел на пол, я облегченно выдохнул, но тут же чуть не сдох от приглушенного: «Извините», зазвучавшего у порога.

Дверь хлопнула. Если бы не этот звук, я бы подумал, что мне все это примерещилось. Скидываю Ленку и быстрым шагом лечу в коридор, в темноте, в шагах пятнадцати от себя вижу знакомых силуэт и сломя голову бегу ее догонять. Мне удается сделать это только на лестнице. Сердце колотится, как безумное, отчего-то мне ужасно стыдно и я готов просто провалиться. Особенно, когда тяну Чумакову за плечо и вижу, как в ее глазах сверкают слезы. Вот дерьмо!

– Извини, дверь была открыта, - она начинает тараторить, - Я хотела постучать, но она сразу распахнулась.

Ее глаза натыкаются на мой голый торс и она их сразу отводит в сторону. Даже в темноте они у нее очень яркие и блестящие. Черт! Какая подстава!

– На фонаре сели батарейки. Я хотела спросить, может у тебя есть запасные, - Чумакова все еще быстро шепчет.

Я опять ее не узнаю. Она очень испугана. Выглядит очень уязвимо, от былой воительницы не осталось и следа. Неужели темноты можно бояться до такой степени? Эх, а я сначала подумал, что она плачет, потому что приревновала меня.

– Нет, запасных нет, - говорю хрипло и не узнаю свой голос.

– Ладно, - отвечает быстро и опять собирается бежать.

– Слушай… если тебе так страшно, может тебе лучше не оставаться одной?
– спрашиваю неуверенно.

– Предлагаешь мне к вам присоединиться?

– Было бы офигенно!
– я не могу сдержаться.

Василиса цокает и поднимается вверх по лестнице, не оценив мою шутку. Иду в след за ней, сам не знаю зачем, потому что сейчас она снова меня выгонит. Не понимаю, то ли она не слышит моих шагов, то ли что-то задумала. Захожу в ее комнату и Чумакова замечает меня только когда я щелкаю замком.

– Гофман, не надо со мной сидеть, у тебя там женщина стынет!

– Да… пофиг… с этой уже все равно ничего не выйдет, - говорю довольно откровенно, - я думал она свалила, пока я ходил тебе за фонарем.

Чумакова странно на меня смотрит, потом забирается на кровать с ногами, а я остаюсь стоять, упираясь спиной в стену. Достаю из заднего кармана телефон и смотрю на заряд аккумулятора, включаю фонарь и иду к кровати. Часа на полтора должно хватить.

– В темноте нет ничего страшного, - кладу телефон около дикарки, а сам сажусь на пол, у стола, неподалеку, - Все точно такое же, как днем.

– Я боюсь не темноты, а того, что в ней… - говорит тихо.

– А что в ней? Подкроватный монстр, приведения, пришельцы?

Удивительно, но такая Чумакова мне нравится, потому что, когда она напугана, она разговаривает без привычной желчи и спеси.

– В темноте мои кошмары…

– И что тебе снится?

На этот вопрос она мне не отвечает, заворачивается в одеяло, в комнате прохладно, вместе с электричеством выключилось и отопление, я ежусь от холода, а голая кожа покрывается мурашками.