А в детский дом я всё-таки наведался. И уже с улицы увидел облупленную штукатурку на фасаде, а также разбитое стекло в одном из окон второго этажа. На входе за обшарпанным столом сидела строгая бабка, при общении с которой у меня создалось впечатление, будто она в прежние годы служила в НКВД, и отнюдь не делопроизводителем.

— Вы к кому? — с подозрением уставилась она на меня.

— К Виктории Павловне, — одарил я пожилую женщину обаятельной улыбкой.

— По какому вопросу?

— Даже затрудняюсь ответить… Вроде и по личному, а вроде бы и нет. Хочу оказать помощь детскому дому.

— По-о-омощь? — протянула та, приподняв выцветшие брови. — Шефскую? Это с какого же предприятия?

— Если вы не против, я об этом хотел бы поговорить лично с Викторией Павловной.

Старушка крякнула, однако препятствий чинить не стала.

— Направо по коридору, по левой сторону увидите дверь, там табличка висит — «Директор».

Я поблагодарил вахтёршу и направился в указанном направлении. По пути в меня едва не врезался куда-то бежавший подросток лет пятнадцати.

— Аккуратнее, юноша, — прикрикнул я ему уже в спину.

И услышал в ответ:

— Да пошёл ты!

Возникло непреодолимое желание догнать наглеца и надрать ему уши, однако я мысленно сосчитал до десяти, и направился дальше.

Директриса оказалась крепкой, приземистой женщиной с волосами, собранный на затылке в тугой пучок. Когда я представился и огласил цель своего визита, она предложил мне сесть напротив её стола, сложила перед собой руки, как примерная ученица.

— А помочь вы лично хотите или ваша больница? — спросила она. — В принципе над нами шефствует картонажная фабрика, но, честно говоря, помощь эта очень скромная, если не сказать больше. И если ваша больница тоже возьмёт шефство…

— Не больница, я сам, лично хочу внести посильный вклад.

Она с сомнением осмотрела меня. Хотя прикинут по нынешним временам я был вполне даже ничего, но, может, директриса просто не разбирается в моде.

— Да, я работаю простым врачом, — начал я, — однако помимо этого сочиняю песни, за которые на постоянной основе ежемесячно получаю авторские отчисления. Квартира у меня есть, машина есть, вот я и подумал, не проявить ли себя на ниве благотворительности.

Она пожевала губами, затем спросила:

— Осмелюсь спросить, в чём конкретно будет выражаться ваша помощь?

— Для этого мне надо, во-первых, осмотреть само здание, включая подвальные помещения, во-вторых, вы сами так же можете мне перечислить проблемные позиции.

Час спустя мы снова сидели в кабинете Виктории Павловны. Лежавший во внутреннем кармане моего пиджака блокнот за время этой часовой экскурсии был исписан почти наполовину. Тут начиная от котельной до третьего этажа было во что вложиться. И вложиться хорошо, я навскидку прикинул, получалось не меньше пяти тысяч. Сколько выйдет по факту — можно было только гадать.

Бездумно отдавать деньги (пользуйтесь, пожалуйста на своё усмотрение) я не собирался. Плавали, знаем! Каждую копейку считать буду, на что и когда потрачена. А первым делом направился к депутату горсовета Елене Борисовне Кузнецовой — ткачихе фабрики имени Клары Цеткин. Она мою идею приняла с энтузиазмом, обещала помочь договориться со строительным трестом, чтобы обновить фасад здания и протекающую крышу, с ЖЭУ, чтобы привести в порядок котельную, с областной библиотекой, чтобы помогла детдомовской библиотеке с книжным фондом… Спортивный инвентарь я сам покупал.

Столовую я тоже проверил и решил, что в рационе не хватает мяса, зелени и фруктов. Тут я взялся сам закупать необходимое, привозить на своём «Жигулёнке» продукты раз в неделю на кухню детского дома. Шеф-повариха показалась мне человеком порядочным, хотелось верить, что обойдётся без воровства.

С одеждой оказалось сложнее. Я предложил было Кузнецовой организовать сбор одежды и обуви у населения, мол, кому чего не жалко для сирот, однако она меня осадила. Оказалось, такой сбор невозможен, так как это подчеркнет, что сиротские дети плохо одеты и обуты, а у нас, как известно, всё лучшее детям, в том числе оставшимся без родителей. Им-то особенно всё лучшее. Вот только на практике ребята ходят в обносках. Да и, честно говоря, не особо берегут вещи, так как не знают им цену. Одну рубашку порвал — выдадут другую, так чего лишний раз заморачиваться?

Вот если просто купить где-то централизованно… Так что пришлось мне тратиться ещё и на обмундирование для детдомовских. А это больше ста человек: преимущественно мальчишки, но и девчонок было чуть больше тридцати разных возрастов. Но ничего за деньги и благодаря связям Кузнецовой вопрос удалось решить довольно оперативно. Трусы, майки, брюки, юбки, рубашки и блузки, ботинки, туфельки на низком каблучке и сандалии…

Не забыл я и про Марата. Нет, усыновлять я парня не собирался, он бы не то что связал меня по рукам и ногам, но я всё же ещё наслаждался своей молодостью и свободой. Эдак я девиц к себе домой водить не смогу, когда там будет постоянно приёмный сын, пусть даже в своей (бывшей моей) комнате. Я просто решил договориться с Викторией Павловной, что она будет отпускать Марата ко мне на один выходной, субботу или воскресенье, потому как ещё может наложиться дежурство, а после ночной особо-то не погуляешь. А пока в отпуске — могу брать парня почаще. Я сам буду заезжать за ним на машине и вечером привозить обратно. Парк, кино, мороженое, футбол… В общем, скучать мальчишке не дам.