— Пять-шесть, наверное.

— Лет? — Суворова выпучивает глаза и хватается второй рукой за поясницу. — Вот же гад! Скрывал тебя, берег от наших надоедливых глаз. Или стеснялся нас? Ну, козел!

— Нет-нет, Настя, не лет. Ты не поняла…

— Месяцев, что ли? Ну знаешь ли, не меньший гад, причем трусливый, пока не реабилитирован по той статье, которую ему вменяем, — разглядывает меня сочувствующим взглядом. — Мог бы уже и предложение сделать, все-таки такой срок, или вы с ним уже тайно и давно обвенчаны. А? Быстренько отвечай! — подмигивает и трясет мою руку, за которую, как за спасительную соломинку, из последних сил держится.

— Шесть дней. Настя, мы знакомы с Алексеем в общей сложности всего лишь несколько дней. Был некоторый перерыв, так получилось. А так вообще-то меньше недели. Совсем не срок. Алексей не обманывал и ничего от вас не скрывал.

Она останавливается, а я за ней. Не тянуть же хорошо беременную женщину на аркане.

— Охренеть! Просто нет слов!

Вот и я так думаю, но «думать» и «действовать» — диаметрально противоположные глаголы.

— Насть… Я прошу…

— Он в тебя влюблен? Вы… Что я спрашиваю! Господи, это же очевидно! Явно! Как на духу! Пашка, перестань, — свободной рукой оглаживает шарик-пузо. — Ну, наконец-то нашему романтику в этом деле повезет. А то он все в гордом одиночестве…

Смирнов — романтик? Я сейчас умру от искреннего изумления — мне абсолютно не до смеха. Он — баламут, трепло, грубиян, шут и… Не знаю. Всего шесть дней знакомы, не придумала еще. Повезет? Интересно в чем и с чем, или она имеет в виду «с кем». Со мной? Нет, это вряд ли! Я благополучно сольюсь с его горизонта через каких-то восемь суток.

— Нет-нет. У нас обычные дружеские отношения. Ничего такого. Без продолжения и без близости. Мы — друзья и только. Больше ничего! Клянусь, — и побожиться даже не забыла.

Великолепно, Климова! Ты растешь и тут же деградируешь.

— Друзья? Ну-ну! Я по образованию… Если честно, уже не знаю кто — так вышло. То там, то здесь, то одно спонтанное увлечение, то сразу же другое, то переводилась, то заново училась, иногда бросала, потом вдруг второе подваливало, потом немного повышала квалификацию, писала заумные книжки, печаталась, издавалась, вела свой канал с практическими упражнениями — сейчас не об этом. Я не работаю в этом направлении уже давно — просто не нуждаюсь, поэтому и не помню название своей основной специальности и присвоенной квалификации — там что-то было про межличностные отношения, конфликты, споры, сексуальную несовместимость, важность нежности, прелюдии, объятий, разговоров в паре…

Я думаю, она, скорее всего, уже не практикующий сексолог, которая вела свой персональный блог?

— … Так вот, к чему я это все? — закатывает вверх глаза, приоткрывает рот, громко экает, а затем шепотом мне выдает, — Алексей Смирнов не умеет дружить с женщинами, поверь мне. Не тот характер, темперамент, кровь не та. Да и ему просто не дано. Слишком он хорош, внимателен, деликатен и нежен с нами, со слабым полом. С мужиками — все пучком, по рукам ударили, друг друга обматерили и послали туда, куда не ходят и не ползают донные раки. Но с нами, с женщинами — этому мужчине однозначно не дано! Именно в такой формулировке. Он не создан для этого — такой у родителей, видимо, получился. Произвели на свет настоящего мужика, типа, сопереживающего бабе. Он любит женщин, потому что они в этом мире всё! Так я спешу тебя разочаровать, дорогая Оля, или, наоборот, порадовать — это все же лучший вариант, он рано или поздно завалит тебя в кровать, в трусы так точно двумя руками влезет. Не сегодня — завтра. Это же Лешка! Обаятельный и безобидный, очень предупредительный, иногда такой галантный и аристократический чурбан. А иногда, — орет Смирнову, шествующему впереди нас, в спину, — Алешка — мерзкая скотина, никого не слушающая, не уважающая ничью индивидуальность и абсолютно невидящая берегов. Для таких, как Смирнов, границ вообще не существует, Лешик прет танком напролом. Он просто вторгается всей массой в личное пространство другого человека, наводит там свой порядок, хозяйничает, а потом… Смирнов!

— Все так и есть, любимая. Ты не обманываешь. Только прошу, — поворачивается к нам лицом, и продолжает задом наперед шагать, — не пугай мою Ольгу. Она здесь впервые и не привыкла к такому простому обращению. Оль, не слушай Настю, пожалуйста, она — местное известное трепло.

Кто бы говорил? Уж кто бы сыпал такими обвинениями, Смирнов? И потом, «любимая»? Великолепно! Он отвешивает комплименты ей? Чужой жене? Все! Стопроцентно верю! Она — его кроватная подруга, судя по его рассказам-байкам, а тут у этой троицы — стабильный эротический бардак. И, главное, под наблюдением сексолога. Просто мрак!

— Настя?

— Угу.

— Можно я теперь спрошу? — зачем-то начинаю гладить ее кисть, покоящуюся на сгибе моего локтя.

— Да-да. Без проблем. Что тебя интересует?

— Вы с Алексеем были…

— Здорово, урод! — голосит однорукий высокий мужчина, идущий нам навстречу. Он размахивает единственной рукой, скалит зубы и расставляет ноги, словно Чарли Чаплин. — Смирняга, черт! Иди-ка сюда, друг, — братаются слишком крепко. Суворов даже пытается Смирнова на грудь приподнять.

— Это Коля, мой муж. Идем-идем, — Настя пытается шустрее передвигаться. — Давай по дороге, на ходу. Так что ты хотела спросить?

Уже не важно! И я точно не хочу знать. Зачем мне уточнять, сказал ли Алексей правду о странных отношениях с этой супружеской парой или ввернул похабное вранье.

Ее муж потерял руку? Молодой мужчина, инвалид, с беременной женой в этой деревне! Как, когда и где это произошло?

— Добрый день! Я — Николай. А Вы, Ваше имя? — обнимает меня и нежно гладит спину. — Смирнов, а ты почему красивую и немного грустную женщину так долго от нас скрывал?

Нет объяснений? Мой вынужденный компаньон молчит и просто смотрит на меня. Я заметила, что с момента нашего сюда приезда и тесного знакомства с Настей, Алексей вдруг стал очень молчаливым. И это слишком подозрительно! Мне не нравится, когда он такой. Пусть лучше чешет языком, чем молчит, как глухонемой потерявшийся иностранец.