— Куда ты меня везешь, Алексей? — шепчет и пытается повернуться лицом — не позволяю.

— К себе домой, солнышко! К себе домой, — приговариваю монотонно, баюкая как младенца, ее тело качаю. — В свой замок, за высокие стены, окруженные рвами, кишащими крокодилами, пираньями и другой нечестивой мерзостью. Туда, одалиска, к себе! Смирись, женщина, я тебя поймал с намерением заточить в самой высокой башне. Беру тебя под амбарный замок!

— Ты очень далеко живешь, Смирнов, — Ольга спокойно продолжает.

— Возле моря, Оль, — хмыкаю. — Не секрет.

— Ты, — она еще раз пытается осуществить маневр — не пропускаю, — живешь на пляже? В палатке, что ли? Нет! Подожди-подожди, пока не отвечай. На маяке? Ты говорил о походе на маяк! Господи, Алеша!

— Маяк — режимный объект, Несмеяна. Там проход закрыт, тем более для праздных посетителей, и естественно, никто не живет, но есть шанс, что мы сходим в гости при благоприятном стечении обстоятельств и с учетом твоего нежного ко мне отношения и покладистого поведения. Тут, как говорится, баш на баш. Ты — мне, а я — тебе.

Она замерла, но точно дышит. Слегка прижимаю и вздергиваю ее:

— Оль?

— Я очень давно не была на море, Леша. С детства. Последний раз… Я не вспомню, — и шепотом, словно извиняясь, благодарит. — Большое спасибо за поездку.

— Да не за что, пока уж точно не за что благодарить, — слишком пресно ей отвечаю.

Я отвлекаюсь на одно мгновение, а она успевает провернуться в моих руках. Теперь мы друг к другу лицом, она, закинув голову, очень внимательно рассматривает меня:

— Леш…

— Вот это точно не надо, — двумя пальцами приказываю ей замолчать, прикрываю сладкие губы и склоняюсь за тем, что хотел бы в качестве благодарности от нее взять. — Иди сюда…

Приподнимаю легкое тело и целую. Она не упирается, скорее наоборот, даже пытается мне отвечать. Вкусная одалиска, по-моему, вишневая, или грушевая, или клубничная, наверное, все-таки малиновая… «Смирняга», тебе на это не наплевать? Я оттягиваю каждую женскую губку, прикусываю, ухмыляюсь и тут же перехватываю, повторяя одно и то же каждый раз с каждой из половинок. Прокручиваюсь вокруг своей оси и жестко фиксирую Климову спиной у капота:

— М-м-м, — мычит, выкручивается, пытается оглянуться. — Алексей, м-м-м…

Я напираю и сгибаю ее тело пополам. Она выставляет руки мне на грудь, но не отталкивает, а скорее наоборот, Оля пытается схватиться, как будто бы боится упасть или об металл разбиться. Она скребет рубашку, пальцами скользит по ткани и смешно приоткрывает рот.

— Подожди! — подсаживаю Ольгу под ягодицы на теплую поверхность и спрашиваю. — Так лучше?

Дожидаюсь утвердительного кивка.

— Вот и хорошо! Иди сюда, на краешек! Ближе, ближе…

Она двигается пятой точкой и смешно кривляется.

— Что такое? Как там твой аппетитный зад? Не горячо? — отпускаю ее тело, глажу железо по обеим сторонам от орешка Климовой, чтобы проверить ладонями температуру металла.

— Ты, — она упирается руками в мои плечи, — тут же… Это же дорога, что ты творишь? Я хочу вниз. Ищу хоть какую-то возможность слезть.

— Ничего. Все нормально. Так, у нас тут весьма терпимые и, я бы сказал, очень комфортные градусы! Вот нацелуюсь с красивой женщиной, отдохну немного и дальше покачусь. Что такого? Камер здесь нет, пусто, потому что рано, да и ребята в форме тоже еще спят. А ты, страстная одалиска, напрашиваешься на сладкие поцелуи, — раздвигаю ее ножки и устраиваюсь между, ерзая в образовавшемся пространстве, заставляя ее еще шире развести бедра, — и сейчас…

Она вдруг обхватывает мое лицо своими руками и притягивается сама к моим губам:

— Оль, — все, что выдавил, успел до своей окончательной «потери» контроля и сознания.

Теперь она играется со мной? Климова стопроцентно меня целует. Ольга точно в этом действии меня ведет. Она отходит от основного блюда, смешно облизывает уголки моих губ, затем поднимается и осторожно прикусывает щеки, скулы, при этом непрерывно шурует ручонками у меня в волосах. Потом я чувствую прикосновения к ресницам. Она издевается? Вот так? От откровенного безразличия до бешеной страсти, слишком теплых поцелуев, может она…

Я смелею и запускаю руку ей за спину, а если быть точнее, то за пояс ее джинсов. Оттягиваю кружевную резинку белья, ладонью прикасаюсь к обнаженному телу. Мягко и горячо. Сжимаю и по кругу глажу, еще разок все повторяю, и добавляю осторожный щипок. Одалиска ойкает, сразу в своих ласках останавливается, отстраняется немного и выпучивает удивленно глазки.

— Что такое, малыш? — сюсюкаю с ней, как с ребенком. — Ты устала или я сделал больно?

— Поехали уже. Ты ведь отдохнул, раз руки распускаешь, — с улыбкой произносит, а потом вдруг опускает глаза и скашивает в сторону взгляд. — Леш, пожалуйста, многого пока не надо. Я не готова…