— Алексей! Ты едешь с женщиной?

На минуту замираю, вытягиваюсь и смотрю невидящим взглядом прямо перед собой.

— Он погиб. Она — вдова. Здесь нет никаких человеческих моральных противоречий. Ничего страшного в том, что у тебя отношения с женщиной с маленьким ребенком.

— У него есть…

— Сын!

Климова умеет обращаться с малышней, играет с ней, шушукается на детском говоре, понимает детвору, потому что… Ольга — мать?

— Откуда… Как ты можешь быть в этом уверен?

— Компенсацию перечислили его семье. Жене и маленькому мальчику. Два годика, он, кажется, тогда как раз только-только родился.

Стоп! Не хочу больше ничего знать. Неважно! Через час с четвертью я заеду за ней, припаркуюсь под хорошо известным мне подъездом, потом заберу эту женщину и увезу ее туда, где нам никто не помешает. Ни ее прошлое, ни ее семья, ни этот погибший муж, ни ребенок…

— Там большие проблемы со здоровьем у пацаненка, ведомство оплачивает ему лечение, да и плюс…

— Папа, мне это неинтересно. То, что я хотел знать, ты все сказал. Мне достаточно информации о том, что он… Что его больше нет на этом свете. Все! Больше ничего не надо. Спасибо…

— Обращайся к родному отцу, сынок. Ко мне! К матери! К родителям! Слышишь меня? На будущее простой совет. Я, — он подходит ко мне со спины — я чувствую, как он дышит мне в затылок, — мне, блядь, Леш, я чувствую себя каким-то монстром, который гнобит собственных сыновей. Ты, теперь Сережка выкаблучивается, а Тонька чертом смотрит, когда я заикаюсь о том, что ты в скором времени уедешь к себе. Мы все понимаем, вы уже очень взрослые самостоятельные ребята, но вы не устроены в жизни, нет семей, жен, детей. Личной жизни нет! Это…

— Спасибо, папа. А за это я могу тебе даже руку поцеловать, — не поворачиваюсь к нему лицом, просто папку поднимаю. — А сейчас я должен собраться и поехать к себе! Вернусь во вторник. Обещаю! — выпутываюсь из отцовского плена и быстро направляюсь в комнату, к себе.

Как тяжело! В этой папке всего одна страница — копия с официального документа, по-моему, из личного дела этого капитана. Есть фотография в форме, есть анкетные данные, есть все, но в графе «семейное положение» указано «не женат». Ни хрена не понимаю! Кручу эту бумагу, переворачиваю и обращаю внимание на дату — этому листку как минимум лет пять. Отец просто показал мне фрагмент личного дела этого Черненького и рассказал все, что сам знал об этом человеке. Мой папа — очень хитрый жук! Черной ручкой указаны даты рождения и смерти, место, причина, но о нынешнем состоянии его семьи — глухо, ничего, ни одного упоминания. Ну и ладно, значит, к черту все!

С дорожной сумкой в пять утра, крадучись, выбираюсь из спящего дома, осторожно щелкаю замком, а затем мягко прикрываю за собой дверь. Подхожу к своей малышке, закидываю шмотки в багажник, проглаживаю рукой капот, даже ухом прислоняюсь, словно сердце этой железной даме прослушиваю, и замечаю легкое движение на втором этаже. Родители! Оба! Стоят и смотрят, как я тут груде железа в любви, по сути дела, каюсь! Выпрямляюсь во весь рост, для папы вытягиваюсь и выполняю команду «Смирно», а матери отвешиваю воздушный поцелуй и, дебильно пританцовывая, загружаю свой великолепный зад в автомобильное седло. Осторожно придавливаю — сонно предкам сигналю и ярко хлопаю машинными глазами. Мать машет мне рукой, а отец очень крепко прижимает ее к себе. Задавит ведь! Я грожу им через окно пальцем, батя прикладывает раскрытую ладонь к стеклу. Сука! У меня прекрасные родители — мои родные люди, а я какой-то эмоционально-приходной урод. Делаю пометку в телефоне — осуществить вливание дяде Юре, думаю, что запросто смогу это организовать через его любимого сынка. Морозов будет выть, скулить и выпрашивать пощады, умолять, чтобы его любимую доченьку вернул. Но я буду непреклонен! Украду крысеныша, запру на тысячу замков, а дальше что? Ну… Тут пока ни хрена еще не придумал, но по возращении обязательно добью и все запланированное осуществлю.

Ольга стоит у своего подъезда с тем же самым скудным рюкзачком, правда, еще добавился какой-то огромный бумажный пакетик. Ну, надеюсь, что этот — аппетитный со жратвой!

Притормаживаю прям у ног таинственной незнакомки, открываю дверь, широко улыбаюсь и подаю ей руку.

— Привет, изумруд души моей!

— Привет, — встречный жест, смешно подтягивается и очень сонно отвечает.

— Не выспалась, Оленька? — кривляюсь и подмигиваю.

— Нет, — бухтит и усаживается в машине. — Очень рано, Алеша. Я люблю поспать, а тем более в выходной день. Мы к Суворовым? — пристегивается, позевывая, спрашивает. — К Насте с Николаем?

— Нет, одалиска. Едем в другое место, это далеко от них, даже в противоположной стороне. Я там не был, наверное, — закатываю вверх глаза, подсчитываю, — где-то уже два-три месяца.

— Леш?

— Угу, — я смотрю в зеркала и выезжаю с места запланированной встречи. — Что?

— Я правильно оделась?

Ухмыляюсь и бегло рассматриваю ее:

— Главное, чтобы ты разделась в нужный момент или я раздел. Что однозначно предпочтительнее, малыш! Вот тогда я точно заценю.

— Это не шутки! — нудит.

— Купальник захватила? — уточняю и снимаю ногу с педали газа.

— Да. Но холодно еще купаться, наверное? Конец ведь мая, пока еще совсем не лето — нет смысла открывать плавательный сезон.

— Согреемся, не переживай. Я тебя к себе прижму и стопудово разогрею. Ты знаешь, какая у меня мощность, — искоса посматриваю на нее, — у, солнышко? Выдай хоть какое-нибудь число! В чем мощность измеряется, знаешь?

— В ваттах, — недовольно отвечает. — Это физика, Алексей.

Да ты что! А я не знал!