Ангел внутри нас

Тогда мы жили вместе. Как-то в воскресенье я делала себе педикюр, расстелив выпуск «Блошиного рынка» на полу комнаты. Наму лежал на кровати и созерцал потолок. Я услышала его бормотание. Он сказал, что кто-то умирает или уже умер — что-то типа того. Он повернулся в кровати, и та заскрипела под тяжестью его тела. Неожиданно он с силой ударил кулаком по матрасу. На тот момент это было самое яркое проявление злости, которое я у него видела за всё время нашего знакомства. Я оставила своё занятие и подняла голову.

— Кто, говоришь, умер?

— Никто, — замялся он. Мне стало не по себе. Совершенно точно, что-то в нём неуловимо изменилось в последнее время. Ещё года не прошло с тех пор, как мы с ним съехались и стали жить вместе. Мы были по уши влюблены друг в друга, когда принимали это решение. До этого Наму жил со своим старшим приятелем, а я снимала комнату вместе с коллегой с прошлой работы, и мы всё время старались урвать любую возможность уединиться, когда кого-нибудь из наших соседей не было дома. Как-то раз занимаясь любовью, мы услышали, что кто-то набирает код на входной двери. Я молниеносно шмыгнула в туалет, не успев даже накинуть на себя хоть какую-то одежду, и смогла покинуть своё убежище только после того, как сосед Наму убрался восвояси, сообразив наконец, что происходит в квартире. Потом как-то так совпало, что почти одновременно моя соседка вышла замуж и переехала к супругу, а сосед Наму уехал за границу, и, вместо того чтобы искать себе новых соседей, мы с Наму решили съехаться.

В первую очередь мы с ним установили правила касаемо совместных трат. Аренду квартиры и коммунальные платежи мы договорились делить пополам, а на продукты и еду вне дома скидываться поровну и переводить эти деньги на нашу общую банковскую карту. Но довольно быстро жизнь нам подбросила проблемы, которые эти основные правила не предусматривали. Например, оплата счёта в ветклинике за лечение Эни, собаки Наму. У старой Эни частенько что-нибудь болело, и каждый раз Наму нёсся с ней в клинику. И каждый раз, как будто так и должно быть, оплачивал её лечение нашей картой, где лежали общие деньги. С недавнего времени Эни стала как будто прихрамывать на заднюю ногу при ходьбе, а потом однажды вечером просто не смогла подняться на ноги. Ветеринар сказал, что внутри позвоночника развилась злокачественная опухоль, которая продолжает расти и пережимает нерв. Он добавил, что если не прооперировать собаку прямо сейчас, то она не протянет и недели. От его слов у меня мурашки побежали по телу. Наму всхлипывал, отвернувшись к стене кабинета. Я впервые видела, чтобы он плакал. Я спросила, сколько будет стоить операция. Ответ был: около двух миллионов вон. Больше, чем я получаю в месяц. Наму уточнил: «Сможет ли операция её спасти?» Врач объяснил, что сейчас невозможно точно сказать, и только операция покажет истинную картину, но надежда определённо есть — пятьдесят на пятьдесят, что всё закончится хорошо. Наму усиленно закивал. Он был похож на человека, отыскавшего спасительный луч света в темноте. Меня же охватило чувство, что ситуация поворачивает не в то русло.

— Вы хотите сказать, что вероятность плохого исхода пятьдесят процентов?

Мои контраргументы не нашли отклика ни у кого в кабинете ветклиники. Кажется, Наму уже не слышал ни моих слов, ни чего-то другого. Я поняла, что из всех присутствующих я оказалась в самом отчаянном положении. Если «спасите её!» можно запросто крикнуть во всё горло, то «дайте ей умереть» так громко уже не скажешь. Я попыталась убедить Наму, что в данном случае нельзя так однозначно судить. Я намекнула, что не в нашей власти бесконечно продлевать жизнь вопреки природе.

— Возможно, нам удастся на некоторое время вывести её из критического состояния, но это лишь продлит её муки дальше по жизни.

Наму пристально посмотрел мне в глаза. Потом взял меня за плечи обеими руками и процедил:

— Эни — это единственная семья, которая у меня есть. Я сделаю вид, что не слышал твоих слов сейчас.

Экстренная операция прошла успешно. Опухоль благополучно удалили, но Эни больше не могла бегать. А я не могла выдавить из себя улыбку, стоя перед комнатой, куда перевели Эни после операции. Я смотрела, как нежно Наму обнимает пришедшую в себя после наркоза собаку, но беспокоилась только о том, как он собирается расплачиваться за операцию. Какой картой? И оттого что мне не с кем было поделиться своими переживаниями, я почувствовала себя глубоко одинокой. Наму достал из кошелька свою личную карточку и одним платежом перевёл всю сумму в два миллиона вон за лечение Эни. Он работал тренером в одном фитнес-клубе неполный рабочий день и зарабатывал примерно как я, а то и немного меньше. Я попыталась представить, как Наму, ни секунды не колеблясь, отдаёт два миллиона вон ради меня, но отбросила эти мысли. Не хотелось ставить свою жизнь и жизнь собаки на одни весы.

Той ночью мы сильно поругались. Формально причиной послужило то, что Наму залез рукой ко мне в трусы и даже не подумал остановиться, когда я сказала, что у меня период овуляции. Тогда я резко вскочила, села на край кровати и включила настольную лампу, стоящую рядом с изголовьем. Наму слепо сощурил глаза. Обычно мы пользовались ультратонкими презервативами местного корейского производителя, «Юнидус», которые покупали в интернете по самой низкой цене. Наму явно не собирался доставать презерватив из ящика или заканчивать ссору. Он сказал:

— Почему ты всегда наперёд обо всём беспокоишься? О проблемах надо думать, когда они уже появились, а не создавать их заранее.

Он делал вид, будто не видит разницы между беременностью и, например, стоматитом или порванными связками.

— Я как раз-таки и не создаю проблем! Я не собираюсь рожать ребёнка в этой комнатёнке рядом с умирающей собакой.

Даже не дослушав меня, Наму выключил свет. На кровати виднелся силуэт Эни, свернувшейся в маленький клубочек у нас в ногах. Мы с Наму поворочались и заснули — каждый на своём участке темноты. Шли дни. Приближалась дата завершения контракта по аренде нашей однушки. Я не поднимала вопрос о продлении контракта ещё на год. Наму тоже ни о чём меня не спрашивал. И как-то само собой я стала думать, что нам не остаётся ничего другого, как разъехаться. При этом я никак не могла определиться, означает ли это только конец нашего сожительства или полный разрыв отношений. Единственное, я решила для себя, что последую совету Наму и не буду заранее забивать себе голову этими проблемами.

Лак на ногтях ног всё никак не хотел сохнуть.

— Мичжи, — неожиданно позвал меня Наму, лежавший ко мне спиной, погружённый в свои мысли, — как думаешь, сколько денег хватит на всю жизнь?

Я ответила, что всё зависит от образа жизни. Но Наму больше ничего не сказал. А вскоре и вовсе выскочил за дверь, сославшись на то, что вспомнил о каком-то важном деле. Мы отдыхали вместе исключительно по воскресеньям. И до этого дня каждое воскресенье я проводила с Наму. Теперь, оставшись одна в пустой комнате, я решила, что в понедельник же пойду в агентство недвижимости, — надо было узнать, где я смогу снять квартиру за половину той суммы, что мы платим сейчас.