— Ты будешь.

Остаюсь на месте, совершенно сбитая с толку.

Он подбородком показывает на дверь.

— У меня есть дела. Напиши мне подробности.

— Ты шутишь? Ты просто уходишь?

Зейн ухмыляется, но это одна из жестоких ухмылок. Злодейский изгиб его губ заставляет меня сжать кулаки.

Мои глаза темнеют в ответ.

— Позволь напомнить тебе, тигрёнок. Сейчас мы играем в мою игру. — Он надвигается на меня, голубые глаза сверкают. — Ты хочешь, чтобы в Redwood Prep к тебе относились как к учителю. Вот что это значит.

— Да пошёл ты. — Шиплю я.

Его глаза бесстрастные. Тон холоден.

— Ты уже это сделала.

Я напрягаюсь.

Мы сцепились в вызывающем взгляде.

Два быка, столкнувшиеся в центре Колизея.

Я помню его угрозу.

Ты хочешь, чтобы они узнали, что я прикасался к тебе так, как ни один ученик не должен прикасаться к учительнице?

Он вздергивает бровь.

Сжав челюсть, бросаю взгляд на владельца похоронного бюро.

— Дальше я сама.

Зейн уходит, не сказав ни слова.

Я бросаю взгляд в его сторону.

Зейн Кросс — самый опасный из своих братьев. Прячет свою злую жилку под теплой харизмой и милой улыбкой. Он заманивает вас, заставляя почувствовать себя другом, а затем наносит удар в спину.

Я облизываю губы, пытаясь прислушаться к словам мужчины.

Как идиотка, я на мгновение поверила, что Зейн и вполовину не такой плохой парень, каким притворяется. То, как он обнимал меня, успокаивал и уговаривал избавиться от приступа паники, казалось искренним.

Но все это было ложью.

Чувства, которые он всколыхнул, так и останутся похороненными в гробу.

И никогда не увидят свет.

ГЛАВА 10

ЗЕЙН

Я ударяю барабанными палочками по тарелке, слушая глубокий рикошет. Они дребезжат по изношенному центру, подпрыгивая и снова опускаясь при каждом движении запястий.

Я вспотел. Промок до чёртовых костей.

Моя майка прилипает к груди, и я останавливаюсь лишь на секунду, чтобы сорвать её, прежде чем снова погрузиться в игру.

Моя музыка — это хаос.

Как и в моей чертовой голове.

Шум разносится по всему гаражу. Идеальный шум…

Барабанить не так уж и сложно.

Вот почему я люблю это.

Музыка льётся из меня без аккордов и пальцев, бьющих по грубым нейлоновым струнам, натянутым до предела.

Одним взмахом руки я задаю ритм, темп, формирую пульс любой песни.

Мне не нужна темнота.

Голос мисс Джеймисон все ещё звучит в моей голове, сколько бы я ни шумел.

Даже если это больно, я хочу жить на свету.

Чёртов свет.

Это мой долбаный кошмар.

Я точно слышал, что она говорила. Как бы я ни старался, как бы нас ни тянуло друг к другу, мы оба никогда не сможем существовать вне тьмы.

И что?

Что, чёрт возьми, остается мне?

Единственный выход — жить дальше, но я не могу этого сделать. Я пытался столько раз, но все время возвращаюсь к ней. Она впилась в мою кожу. Зуд, который я не могу почесать. Желание, которое тянется в бесконечность.

Она выводит меня из себя.

Поэтому, естественно, я хочу разозлить и её.

Мои пальцы сжимаются вокруг палочек, и я наклоняюсь над барабанами, отбивая ритм стаккато.

Запертая в гробу, она прижималась ко мне, и это неотвратимое чувство поселилось в моей груди. Как будто она была кусочком головоломки, который защелкивается на месте. Как будто ей было суждено быть в моей жизни и разрушить её — к лучшему или худшему.

Грейс чёртова Джеймисон.

Тигрёнок.

Моя учительница.

Моя сводная сестра.

Моя чёртова одержимость.

Лучше бы мы никогда не встречались.

И я бы хотел, чтобы она лучше скрывала свои чувства.

Она не ненавидит меня.

Чёрт, как бы я хотел, чтобы она ненавидела.

Так было бы немного легче.

Она говорит ртом одно, но эти красивые глаза умоляют меня перегнуть её через учительский стол и показать, что такое неподобающее поведение.

Невозможно двигаться дальше, когда она так толкается и тянет.

Мои икры горят. Хлопая ногой по педали, я бью палочками по тарелкам. Золотые диски вибрируют и задерживают звук.