Я стояла рядом, не зная, что мне делать и куда бежать. И бежать ли вообще. У этих двоих явно давняя неприязнь друг к другу, а я в этой истории точно лишняя.

Не успела я сделать шаг, как Эйден, не оборачиваясь, обратился ко мне:

– Госпожа Беннет, не сочтите за труд, пригласите подойти ректора.

– Нет! – истерично взвизгнула Ариадна, дергаясь всем телом в попытке вырваться. – Отпусти меня, идиот!

Она кричала так громко, что из кабинета ректора выглянул Герберт. Увидев нас, он побледнел, а руки его затряслись.

– Что там? – послышался голос ректора.

Герберт промолчал и в изнеможении прислонился к косяку дверей.

Ректор оттолкнул его и вышел в коридор. Чеканя шаг, он стремительно подошел к нам и грозным голосом, не обращаясь ни к кому конкретно, прогромыхал:

– Что здесь происходит?

Ариадна тихо всхлипывала, прекратив попытки вырваться, а Эйден передал шпильку ректору и ехидно произнес:

– Мы тут спорим о красоте женских украшений, командир. Оцени и скажи, что думаешь?

– Габриэль, не верь ему! – прокричала Ариадна отчаянно. – Он сам мне ее подбросил! Он ненавидит меня, ты же знаешь!

Ректор отмахнулся от нее, взял шпильку и с интересом осмотрел. Через секунду его лицо исказила гримаса ярости:

– Ты посмела явиться в академию с этим?

Ариадна забилась в припадке, как рыба на крючке:

– Нет, нет! Пусти меня, мерзавец! Габриэль, это не я, не слушай его!

Но ректор не обратил на ее слова никакого внимания. Он вытянул руку вперед ладонью вверх и почти торжественно произнес:

– Ариадна Белл! Я, Габриэль Райс, ректор академии Кроувилл, в присутствии свидетеля, Эйдена Ллойда, магистра огня, официально обвиняю тебя в нападении на меня с помощью боевого артефакта!

Над его ладонью вспыхнул голубоватый огонек. Эйден вытянул руку – над его ладонью зажглось крохотное оранжевое пламя. Он коротко произнес:

– Подтверждаю.

Два огонька, голубой и оранжевый, подлетели друг к другу и слились воедино, рассыпавшись исками над нашими головами.

Это было можно было бы назвать красивым, если бы не сложившаяся ситуация.

Руки Ариадны мгновенно связала голубоватая призрачная цепь с кандалами. Она в ужасе закричала и упала, кажется, потеряв сознание.

Герберт так и не решился подойти к племяннице и лишь беспомощно смотрел, как Эйден поднимает ее с пола и уносит в гостиную.

– Что теперь с ней будет? – пробормотала я вслух мучивший меня вопрос.

Мне стало жаль ее, хоть она и повела себя со мной гнусно. Но Ариадна так отчаянно кричала и билась в руках Эйдена, словно ее могли отправить на эшафот.

– Я вызову королевского прокурора и ее увезут. Потом следствие, обвинение и вынесение приговора, - мрачно ответил мне ректор. – Она давно напрашивалась.

– Ее шпилька – это и есть боевой артефакт? – я посмотрела на ректора.

– Не шпилька, а сам камень, - он покрепче сжал его в руке. – Артефакт, который нейтрализует ментальное воздействие и ослабляет того, кто обладает таким даром. Таким образом, он работает против меня. А я должностное лицо на службе короля, так что это и есть самое настоящее нападение. А за такое закон сурово карает.

Ректор наконец взглянул на меня. Выражение его лица все еще было свирепым, но взгляд начинал смягчаться.

– Она ничего тебе не сделала? – шепотом спросил он.

Я отрицательно покачала головой:

– Не успела. Господин Ллойд появился вовремя. Удивительно, но он словно поджидал Ариадну.

– Так и есть, - ректор сделал прерывистый вдох, - мы с ним успели обсудить ее появление в академии.

– Значит, он знает обо мне… и вас? – удивленно ответила я.

– Знает, - ректор чуть улыбнулся. – И я не вижу в этом ничего плохого. Мы с Эйденом прошли через многое, поэтому я могу ему доверять. Он обещал присмотреть за тобой и Ариадной, если я буду занят работой. Но теперь это не нужно, все закончилось.

Вот только у меня было плохое предчувствие, что все не просто не закончилось, а только начиналось. И это что-то было соткано из злобы и неукротимой ярости.

Через два часа прибыл экипаж королевского прокурора. К тому времени Ариадна пришла в себя и беспомощно билась о стены невидимого барьера, которым окружил ее ректор.

Она сыпала проклятья, пыталась жалобно плакать, стонать и умолять.

Мое сердце не выдерживало такой картины, но я старалась не поддаваться жалости. Если бы Эйден вовремя не спустился по лестнице, то кто знает, чтобы Ариадна сделала? Может, действительно откусила бы от меня кусок.