— Все до единого боевые единицы 5-й «ударной» давно изготовились к битве и ждут лишь моей команды, чтобы ринуться на врага и покарать этих подлых изменников! — продолжала меж тем Хромцова, и голос ее звенел от затаенной ярости. — Только прикажите, господин первый министр, и мы в считанные минуты опрокинем заслоны противника, вдребезги разнесем его жалкие посудины по просторам космоса…

Павел Петрович Дессе, на лице которого отразилась целая гамма противоречивых чувств, попытался воззвать ее к благоразумию:

— Агриппина Ивановна, умоляю, сохраняйте хладнокровие. Поверьте, я прекрасно понимаю и разделяю охватившие вас чувства — гнев, жажду возмездия, стремление немедленно обрушиться на голову подлого врага и смыть позор сегодняшнего поражения. Не сомневаюсь ни на миг, что ваша доблестная 5-я «ударная» и в самом деле полностью боеготова и рвется в бой. Не стану отрицать и того, что по уровню выучки, бесстрашию и воинскому духу ей нет равных во всем нашем союзном флоте. Но, должен уточнить, что остальные соединения пока еще не готовы в полной мере поддержать и развить наступление, которое вы так рветесь возглавить.

Дессе перевел дух но, заметив, что Хромцова собирается возразить, продолжил увещевающим тоном:

— Поймите, самое главное, нам жизненно необходимо нанести решающий, сокрушительный удар одновременно, всеми силами, сразу с четырех направлений. В этом случае у противника просто не останется возможности оперативно перебросить подкрепления на угрожаемые участки и поддержать другие эскадры…

Но Агриппина Ивановна, казалось, уже не слышала доводов рассудка. Яростно сверкнув очами, она стукнула кулаком по панели управления и прорычала:

— При всем уважении, адмирал, я решительно против дальнейших проволочек! И целиком поддерживаю господина первого министра — если мы немедленно не атакуем и наголову не разгромим обнаглевшего от безнаказанности противника, то неминуемо покроем себя несмываемым позором в глазах всей галактики! Мало того, что этот негодяй Зубов посмел вторгнуться в систему «Воронеж», в самое сердце нашего сектора контроля, так он еще и присвоил себе лейб-флагман невинно убиенного им государя-императора! Да будь моя воля…

Агриппина Ивановна сделала эффектную паузу. Ее глаза пылали неукротимым огнем, а лицо приобрело свирепое выражение. Казалось, еще мгновение — и эта дама ринется крушить врагов прямо с экрана монитора.

— Клянусь вам, господа адмиралы, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Я лично поведу свою эскадру в атаку. Мы ворвемся на флагманскую «Москву» и в рукопашной схватке возьмем ее на абордаж. А потом я собственноручно отсеку голову этому подлому цареубийце Зубову и брошу ее к вашим ногам! Тогда вы все убедитесь, что его слава непобедимого флотоводца не стоит и ломаного гроша!

Адмирал Хромцова резко откинулась на спинку кресла и с жаром произнесла:

— Мой флагманский линкор «Паллада» уже стоит у южного шлюза в окружении вымпелов 5-ой «ударной» дивизии, и до отказа заполненный лучшими бойцами штурмовой пехоты. Нам нужен лишь один ваш приказ, господин первый министр! Только отдайте его — и я клянусь, что уже через час на тактической карте над сектором битвы будут реять Андреевские боевые стяги, а не эти серые безликие голограммы флагов мятежников!

Поль Дессе, чье лицо на мониторе побагровело от гнева и возмущения, в очередной раз проклял про себя строптивый и своенравный характер адмирала Хромцовой. Эти двое никогда не питали друг к другу особой симпатии, а в последнее время, когда Дессе, будучи начальником Генерального штаба, получил значительно меньше рычагов влияния на бывшую подчиненную, их конфронтация и вовсе достигла точки кипения.

Не в силах более сдерживаться, Дессе резко подался вперед и прорычал в микрофон, сверля пылающим взглядом свою оппонентку:

— Агриппина Ивановна, немедленно остановитесь… Это прямой приказ вашего непосредственного командующего! Вы в конце концов понимаете, с кем нам всем придется иметь дело?! Или вы окончательно ослепли от ярости и жажды крови? Говорю вам в последний раз — придержите коней, не смейте самовольно покидать базу и ввязываться в бой! Иначе, клянусь, вам не поздоровится!

Дессе, тяжело дышал, теряя свое знаменитое хладнокровия. Он прекрасно понимал: если сейчас не обуздать безрассудный порыв Хромцовой, это может привести к катастрофическим последствиям для всей союзной эскадры.

Но Агриппина Ивановна, казалось, уже не слышала доводов разума, она просто собиралась одержать победу и прикончить ненавистного ей Демида Зубова и сейчас считала врагом любого, кто попытался бы ей в этом помешать. Она демонстративно не смотрела сейчас на Павла Петровича, несмотря на все его возгласы, а лишь многозначительно взглянув в глаза первого министра и прочитав его немое с ней согласие, одним резким движением отключила канал связи со штабом и флагманами…