— Что она делает… она… аааа. — Я закрываю лицо руками и опускаю локти на колени. — Просто забудьте об этом.

Следующие полтора часа я провожу, бесцельно бродя между автоматом с закусками и «Tim Hortons» в кафетерии этажом ниже. Я умудрился съесть всю упаковку из двадцати мини пончиков, и когда Адам тянется к пустой коробке, он хмурится.

— Прости, — бормочу я, проглатывая пончик со вкусом праздничного торта. — Я ем, когда нервничаю.

Где-то громко хлопает дверь, затем раздаются быстрые, твердые шаги. В комнату влетает Картер, одетый в синюю больничную робу, с одной из тех маленьких шапочек на голове.

— Это девочка, — всхлипывает он, захлебываясь слезами, текущими по его лицу. — Я чертовски напуган!

Он исчезает так же быстро, как и появился, и мы взрываемся радостными криками, обнимаемся, и я жалею, что Дженни здесь нет.

— Я, блять, тебе говорил, — говорю я, протягивая ладонь. С коллективным стоном Эммет, Адам, Джексон и брат Оливии, Джереми, суют купюру в мою протянутую руку. Я прячу свой выигрыш в карман. — Хэнк, ты знал лучше, а, приятель?

— Я знал, что это будет девочка, в тот момент, когда Картер сказал, что это будет мальчик. Моя милая Ирландия всегда хотела маленькую девочку, и я жалею о том, что так и не смог подарить ей ее. Я тоже мечтала о ней. Миниатюрная версия самой доброй женщины, которую я когда-либо знал, с таким же большим сердцем. — Он улыбается потолку, его глаза остекленели. — Держу пари, она сейчас здесь, следит за тем, чтобы эта маленькая леди добралась в целости и сохранности до своей семьи.

Холли похлопывает его по руке.

— Я думаю, ты прав, Хэнк. Твоя Ирландия всегда была с нами.

Час спустя акушерка Оливии приветствует нас с улыбкой.

— Мама и папа были бы рады, если бы вы пришли познакомиться с их маленькой девочкой.

Я отстраняюсь, пока все поднимаются на ноги.

— Гэр? — Адам оглядывается на меня. — Ты идешь?

— О. — Я машу рукой. — Нет. Наверное, не я.

— Картер специально сказал — все, — уточняет акушерка

— О… Хорошо. — Я вытираю липкие ладони о бедра и встаю. — Круто.

Комната огромная, даже несмотря на то, что мы все здесь выстроились в очередь, чтобы поприветствовать отважную маму.

Я обнимаю Оливию одной рукой и целую ее в щеку. Несмотря на то, что она выглядит измученной, она все равно прекрасна.

— Привет, маленькая мама. Ты чертовски храбрая, раз впустил нас всех сюда сразу.

Она смеется, обнимая меня крепче.

— Нам нужно было, чтобы наша семья была здесь. — Ее взгляд скользит по комнате, и она хмурится, когда видит пропавшего человека.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ты бы поверил мне, если бы я сказал, что боль была забыта, как только я услышала ее крик?

— Моя мама сказала то же самое, когда родилась Алекса. — Я сжимаю ее руку. — Ты сделала это.

— Она будет самой счастливой маленькой девочкой с таким дядей, как ты. Я даже прощу тебя за то, что ты разбил Картеру губу именно сегодня, только потому, что он это заслужил.

Я хихикаю, но смех быстро затихает при звуке голоса, кричащего из коридора.

— Я здесь! Я здесь. Черт возьми, я здесь.

Дженни проскальзывает в комнату, запыхавшаяся, с волосами, собранными в узел на макушке, утопающая в моей толстовке. Ее взгляд встречается с моим через всю комнату, и когда она улыбается, я думаю, что умер и попал на небеса.

— Тетя Джей, с тебя один доллар за клятву джей…

Джереми зажимает рукой рот Аланны.

— Не сегодня, дорогая.

Картер медленно обходит кровать Оливии с их дочерью на руках, закутанной в шалфейно-зеленое одеялко.

— Хэнк, мы хотим, чтобы ты сначала подержал ее.

Белые брови Хэнка подпрыгивают.

— Я? Правда?

— Правда.

Его руки поднимаются по обе стороны от головы, он дрожит и взволнован.

— Ну, тогда ладно. Кто-нибудь, найдите мне стул. Прошло много времени с тех пор, как я держала на руках ребенка, и этот ребенок мне особенно дорог.

Адам помогает Хэнку сесть, и Картер берет на руки свою новорожденную дочурку — все семь фунтов и одиннадцать унций совершенства.

В глазах Картера нет ничего, кроме гордости и любви, когда он гладит ее по щеке и шепчет.