— Может, в следующий раз, — говорит Крисси.

Моя улыбка слабая, и я ненавижу это. Я ненавижу эту часть себя, свою неспособность заводить настоящие и значимые дружеские отношения; свое стремление вписаться, даже когда на самом деле не хочу этого. Я хочу быть собой и я бы все отдала за то, чтобы нравиться людям такой, какая я есть. Более того, я все еще верю, что понравлюсь им.

Я устала от сомнений, от того, что прячу части себя подальше в надежде, что кто-нибудь может принять меня. Сколько бы я ни пряталась, страх распространяется, как сорняки. Я запутанная паутина неуверенности в себе, и я не узнаю себя.

И все же, когда подъезжает Картер, напряжение в моих плечах немедленно спадает.

Крисси словно мурчит, следуя за мной, будто собирается залезть в машину вместе со мной.

— Это твой брат?

— Нет, — прямо отвечаю я, усаживаясь на переднее сиденье, едва не задев лицо Картера, когда агрессивно бросаю свою сумку на заднее сиденье. — Это моя бабушка. — Я захлопываю дверь и сажусь на свое место. — Да, Крисси, тупоголовая ты пустышка. Это мой брат.

Картер улыбается.

— Ах, моя милая, очаровательная сестра. Как я скучал по тебе.

* * *

— Картер! Почему мое печенье на холодильнике?

Я ставлю локти на столешницу, наблюдая за моей крошечной беременной невесткой, которая превращается в Женщину-паука и пытается взобраться на холодильник.

— Чертов сукин… сын, — ворчит она, хлопая по очень высокому для нее холодильнику.

Картер вальсирующим шагом входит на кухню.

— Ты попросила меня положить их туда, куда не сможешь дотянуться. Ты сказала, что слишком много их ешь.

— Я беременна, — рычит Оливия. — И это ты сделал меня такой! И еще кое-что! — Она сердито тычет пальцем ему в грудь. — Мне разрешено есть слишком много печенья!

Картер наклоняется ко мне, прикрывая рот рукой.

— В последнее время она была особенно агрессивной и эмоциональной.

Я закатываю глаза.

— Я возьму…

Он кладет руку мне на грудь, останавливая меня.

— Мне нравится давать ей злиться пару минут. Это утомляет ее, как перевозбужденного котенка.

Боже, надеюсь, что я буду здесь в тот день, когда Оливия, наконец, даст волю эмоциям.

Именно здесь мне и нужно быть, наблюдать за тем, как мама орет на Картера за то, что он прячет печенье своей жены, затем они с Оливией дерутся из-за упомянутого печенья, а Хэнк тайком стаскивает целую пригоршню. Весь остаточный гнев того дня проходит, сменяясь на мягкое, теплое чувство в груди, которое приходит только рядом с семьей.

Полчаса спустя, когда Картер, Хэнк и Оливия счастливо улыбаются, сидя за обеденным столом с упаковками печенья Орео рядом с тарелками лазаньи, тепло все еще сохраняется.

Хэнк разламывает печенье.

— Как учеба, Дженни?

— Хорошо. Великолепно. — Я вздыхаю, когда все прекращают есть. — Жду, когда она закончится, — признаю я.

Картер указывает на меня вилкой.

— Стив тянет тебя вниз. Тебе следует бросить его.

Причина первая, почему я не собираюсь говорить ему, что Михаил хочет, чтобы мы с Саймоном притворялись парой. Однако я, наконец, открываю рот и рассказываю своей семье секрет, который так долго хранила.

— После окончания учебы открывается вакансия в Национальном балете в Торонто. И, э-э… — Я складываю салфетку, разворачиваю ее, затем снова складываю. — Лия порекомендовала меня на эту работу.

— Дженни, — бормочет Оливия. — Это невероятно.

Хэнк находит мою руку, сжимает ее и громко целует.

— Молодец, малышка.

Картер вскакивает со своего места, заключая меня в объятия, которые близки к удушающим. Он отстраняется только тогда, когда кто-то начинает причитать, захлебываясь рыданиями.

Это моя мама.

— Ой, мам. — Я подхожу к ней, обнимаю сзади. — В чем дело?

— Я в порядке, — плачет она. — Совершенно в порядке! — Еще один всхлип. — Просто я в равной степени так рада за тебя, как и расстроена за себя. — Она зарывается лицом в мою шею. — Я не хочу терять своего лучшего друга, но я хочу, чтобы у тебя было все, чего ты хочешь и заслуживаешь, и я не знаю, как выразить все это, поэтому слезы вырываются наружу!

Тяжелая боль пронзает меня, когда она прижимается ко мне.

— Ты никогда не потеряешь меня, мама. Я не думаю, что поеду.

— Ты должна, — вмешивается Картер, поднимая руки вверх. — Это твоя мечта!

Так ли это? Как я могу стремиться к чему-то, не будучи на 100 процентов уверенной, что это то будущее, которого я хочу?

Воздух пронзает еще один сдавленный всхлип, и по щекам Оливии текут слезы.

— Нееет. — Я вытираю лицо. — И ты туда же!

— Я просто очень рада за тебя, но я также очень хочу, чтобы ты осталась, потому что ты будешь лучшей тетушкой на свете, и ты одна из моих лучших подруг, и твоей маме грустно, и это огорчает меня, а моя мама на другом конце страны, и я так сильно скучаю по ней, так что я тоже не хочу скучать по тебе, но ты должна следовать своим мечтам, и еще я просто… — она хватает ртом воздух, хлопая себя по лицу, — …сейчас очень, очень эмоциональная!