Солнышко: Я не могу, окей?? У меня месячные.

Я: Окей, и??

— Ты только что назвал меня придурковафлей? Что это вообще за хуйня?

Честно говоря, я не знаю. Я провожу много времени с Дженни. Ее оскорбления, мягко скажем, красочные, и они передались мне. Несколько дней вдали от нее, вероятно, пойдут мне на пользу.

Но Рождество еще не наступило, поэтому я отправляю еще одно сообщение с десятью вопросительными знаками.

Солнышко: У меня. НАЧАЛИСЬ. МЕСЯЧНЫЕ.

Я наклоняюсь между передними сиденьями.

— Эй, почему девушка не хочет тусоваться, когда у нее месячные? Они действительно такие раздражительные?

— Какова природа наших отношений? — Спрашивает Джексон.

Я морщу нос.

— А?

— Физическая или эмоциональная?

— Э-э, физическая. — Верно? Может быть, эмоциональная тоже? Тьфу, я не знаю. Мне нравится лизать ее киску, щекотать ей спину, пока мы смотрим телевизор, и это круто, когда она рассказывает мне то, чего больше никто не знает. — Я не знаю, — со стоном признаюсь я, откидываясь на спинку сиденья.

Подозрительный, пугающий взгляд Адама встречается с моим в зеркале заднего вида.

— Физическая, — быстро уточняю я. — Просто девушка, с которой я… трахаюсь. — Я хмурюсь. Это звучит неправильно. Отношения с Дженни для меня больше, чем просто секс.

— Вот тебе и причина, — отвечает Джексон. — Если у нее месячные, ты мало что сможешь сделать, чтобы потрахаться.

— О. — Я барабаню пальцами по коленям, затем снова наклоняюсь к ним, кладя руки им на плечи. — Значит ли это, что она не хочет тусоваться со мной, если речь не идет о сексе?

Джексон медленно расплывается в улыбке.

— Это значит, что она дает тебе возможность выйти, чувак. Она говорит тебе об этом сейчас, чтобы ты не приходил в надежде получить что-нибудь. Будь благодарен.

Наверное так и есть, но чем дольше я размышляю над его словами, тем больше они мне не нравятся.

Наверное поэтому несколько часов спустя, когда елка уже поднята и ужин подан, я спускаюсь на двадцать первый этаж.

— Уходи! — Дженни кричит через дверь, когда я стучу.

Я стучу снова, громче.

— Я уже говорила тебе, Эмили! У меня нет никакого гребаного вина! Извини, я трезвенница! Только если у тебя нет для меня бутылочки Ben & Jerry's, оставь меня здесь, я умру спокойно!

Ха. Я никогда не был так благодарен за то, что между мной и моими младшими сестрами столько лет разницы.

Я дергаю за ручку и радуюсь, когда дверь распахивается. Однако в ту секунду, когда я переступаю порог, я раздумываю о том, чтобы повернуть обратно.

Дженни яростно рыдает, волосы в беспорядке свалялись у нее на макушке. На полу валяются салфетки, а на кофейном столике лежит открытый тюбик теста для печенья.

Она бросает зернышко попкорна в телевизор.

— Я ненавижу тебя, ты злая… улитка! Тебе не следовало брать его к себе, если ты не мог о нем позаботиться. — Она вытягивает руку, указывая на мультяшного лиса по телевизору. — Посмотри на его милое личико! Как ты мог так с ним поступить? Он твоя семья!

— Черт возьми, Господи. Так ты горячая штучка даже когда разбита?

Дженни вскрикивает, скатывается с дивана и врезается в кофейный столик. Она садится, волосы выбиваются из ее пучка. Она сдувает густую волну с лица, открывая заплаканные щеки и красные глаза.

— Гаррет! Убирайся! Почему ты здесь? Кто тебя впустил? Что ты делаешь?

— Видимо, смотрю, как ты плачешь. Опять.

Она яростно указывает на телевизор.

— Старая леди оставляет его в лесу совсем одного! Темно и идет дождь, а он не понимает! Она же должна любить его! Нельзя бросать того, кого любишь! — Она смахивает слезы, текущие по ее лицу, и я поднимаю ее, обнимаю, растираю спину, пока мы, обнявшись, раскачиваемся.

— Тссс. Все в порядке.

— Она такая злая, — тихо плачет Дженни, вытирая лицо о мое плечо. Она икает и отстраняется, протирая глаза кулаками. — Тод этого не заслуживает.

— Нет, не заслуживает, ты права. — Я целую ее в лоб и похлопываю по заднице. — Иди надень штаны. Ты не можешь ехать в лифте в нижнем белье, и ты не проведешь здесь всю ночь, рыдая над мультфильмами Дисней.

Нос Дженни порозовел, губы распухли, но когда слова наконец доходят до нее, она все равно умудряется выглядеть так, словно готова оторвать мне яйца.

— У меня месячные.

— Да, ты уже говорила. И что?

— То, что ты не хочешь тусоваться со мной во время месячных! Я голодная и рычу, как медведь, эмоциональная, как двухлетка, которая пропустил время сна, и ты ничего не получишь!