Её голос становится тише, но увереннее:

— Я люблю его, но это больше, чем любовь. Наши жизни переплелись, как воды двух рек, что стали единым потоком. Он изменил саму суть того, кто я есть.

— Достойный ответ, — страж отвешивает лёгкий поклон, отдавая должное искренности девушки.

Наоки замирает, пытаясь унять сбившееся дыхание и скрыть пылающие щёки. Такое чувство, будто она в эту секунду оказалась наедине с самим Реном. Однако испытание ещё не окончено, и, ощутив прилив сил, она делает шаг вперёд.

* * *

В видении Феррона я вижу сомнение на лице Альдавиана — он не спешит принимать предложение демона, но и не убивает искусителя, оставляя его в клетке. Поверженный враг продолжает ждать в своём заточении, довольно ухмыляясь: семя раздора посеяно.

— Да… Сперва мой потомок отвергал речи трупоеда. Альдавиан не мог в одночасье опуститься до такой мерзости, — голос призрака ускоряет поток видений. — Когда-то он даже мысли подобной не допускал…

Перед нами проносятся бесчисленные сражения молодого Императора. Он неустанно взращивает свою силу, но неотвратимо теряет то, что не купить и не вернуть — жизненные годы, безвозвратно отпущенные судьбой. Время стремительно утекает, а демоны продолжают терзать Империю. И вот уже одно из отродий Подземного Царства нашёптывает возможное решение — способ остановить этот неиссякаемый поток зла, вырвать из пасти чудовища драгоценную жемчужину страны, что раскинулась на целый материк.

— Он долго искал способ обмануть смерть, — наставник показывает мне череду сражений, что год за годом выпадали на долю Императора, беспощадно отнимая у него близких.

Демоны и раньше добирались до Имперской столицы, но прежде они действовали менее амбициозно. А в тот раз они нанесли точечный удар, поразив самое больное, самое уязвимое место…

Я вижу, как Император находит супругу, прижимающую к груди младенца. Он поднимает её окровавленное тело, а под ним, залитая материнской кровью, лежит бездыханная девочка с иссиня-чёрными волосами.

Альдавиан, только что вернувшийся с очередной охоты на демонов, падает на колени перед телами жены и детей. Его полный непередаваемого горя крик эхом разносится по дворцу. Стража и лекари спешат на помощь, но всё тщетно — смерть опередила их. Голос государя переходит в болезненный хрип. По лицу текут слёзы. Мёртвый взгляд не отрывается от лиц родных.

Император нежно касается волос дочери, проводит дрожащими пальцами по окровавленным прядям. Окружившие его слуги торопливо уносят тела, пытаясь вытащить государя из шокового состояния. Я почти физически ощущаю его боль. Никогда не думал, что увижу несокрушимого владыку настолько сломленным.

— Тебе это ничего не напоминает? — в голосе Феррона слышится горечь. — Вот что окончательно сломило его — невыносимая боль утраты. Именно она ожесточила его, вынудив принять запретный дар.

В обагрённых доспехах Император ползёт по полу, следуя по кровавому следу. У кровати он замирает — четыре глубокие борозды, оставленные чудовищными когтями. Слишком широкие для зверя, слишком жуткие для человека. Альдавиан судорожно смеётся, опираясь на резное изножье. Его пальцы скользят по отметинам, и смех перерастает в безумный истерический хохот.

— Клянусь, твари, — рычит он, — я не умру, пока не истреблю вас всех до единого! Даже если ради этого придётся продать душу! Я обращу вашу силу против вас самих!

Его крик эхом разносится по опустевшим покоям. Окровавленный кулак вновь и вновь обрушивается на каменный пол, раскалывая его. По стенам ползёт паутина трещин.

Я вижу, как Альдавиан возвращается к пленнику, и тот разражается издевательским смехом в ответ:

— Думаешь, меня волнует судьба остальных? — демон скалится в ухмылке. — Убей хоть всех моих братьев. Я продам тебе их всем скопом за возможность пожить ещё немного. Твоё бессмертие за мою жизнь — по рукам?

Мы вновь оказываемся в галерее и продолжаем путь во тьму былого.

— Пленник оказался хитрее, чем думал Альдавиан, — вздыхает призрак. — Он делился знаниями по крупицам, растягивая свою жизнь. А мой глупый потомок… — наставник качает головой. — Одержимый идеей бессмертия, он начал охоту за другими трупоедами. Терзал их, выпытывал секреты, и с каждым разом грань между ним и теми, кого он ненавидел, становилась всё тоньше.

Учитель ускоренными мазками показывает мне вереницу сцен — они проносятся потоком через моё сознание, замедляясь лишь на кульминации:

— И в конце концов… он нашёл искомое.

Порядком поседевший Император стоит перед группой юных адептов. На их лицах благоговейный трепет при виде владыки в сверкающих золотых доспехах. За его спиной высится нечто огромное, скрытое массивным занавесом.

— Садитесь. Поздравляю, вы прошли особое испытание и удостоились высочайшей чести, — голос Императора дрожит, а лицо искажается, видно, каких усилий ему стоит подбирать слова. — Вы докажете всем, что даже простолюдин способен обрести величие, заслужив дворянский титул и основав великий род. А теперь склоните головы!