Голос его крепнет с каждым словом. Юные отпрыски простолюдинов послушно опускают головы — в последний раз. Вспыхивает демоническая формация, и лицо Альдавиана становится последним, что видят Звёздные Дети. Император молодеет на глазах у потрясённой аудитории, вновь становясь тем пышущим силой владыкой, каким я увидел его впервые. На лице Альдавиана смешиваются гримасы боли и наслаждения. Поначалу чуждая жизненная энергия вызывает отторжение, но быстро усваивается.

Его лицо искажается гримасой боли и наслаждения. Чужая жизненная сила, поначалу отторгаемая телом, быстро находит свой путь.

Даже помолодевший Феррон словно надламывается. Его плечи опускаются, под глазами проступают тёмные тени, лицо прорезают морщины.

— Учитель, — спрашиваю я, — почему вы молчали всё это время? Почему не рассказали правду?

— Рен, я не хотел, чтобы ты поддался соблазну, — в голосе призрака звучит усталость. — Если Альдавиан сумел обмануть смерть, смогут и другие. Я видел, как власть, боль утраты и жажда бессмертия превратили моего потомка в чудовище. Больше всего на свете, я боялся, что подобное случится и с тобой. Ведь ты так похож на молодого Императора — та же сила, тот же потенциал. И всё же… Есть между вами одно существенное различие. В тебе есть то, что он потерял — умение ценить саму жизнь превыше её длительности. Сперва я боялся доверить тебе эту ношу, а потом… потом усомнился, готов ли ты принять такую правду.

Слова застревают у меня в горле. Глядя в обманчиво молодое лицо наставника, я вижу не мудрого адепта с многовековой историей, а уставшего старика, который наблюдал, как кровь от крови его продал всё человеческое, что в нём оставалось, ради шанса на месть.

— Погоди, наш разговор уже подходит к концу, как и испытание твоей спутницы, — Феррон указывает на картину прошлого, и та сменяется видом мерцающей во тьме тропы.

Я вижу Наоки, словно через огромное окно.

В этот момент страж как раз задаёт ей вопрос:

— Если придётся выбирать между жизнью Рена или спасением всего мира, что ты выберешь?

Вопрос ставит в тупик даже меня. Чувства не подчиняются законам логики. Мы с Наоки только начинаем понимать глубину того, что нас связывает.

— Я отказываюсь выбирать, — голос девушки звенит от решимости. — Сама постановка вопроса ложная. Это не мой выбор и не моё право. Рен — не вещь, которой можно распоряжаться, и не ребёнок, за которого нужно решать. Я уважаю его как человека, способного самостоятельно принять любое, даже самое трудное решение. Моя задача — помочь ему найти Путь, где не придётся жертвовать ни жизнью, ни принципами. Быть рядом и поддерживать, что бы ни случилось.

Феррон даже приоткрывает рот от её слов, а я с гордостью смотрю на свою возлюбленную. Не знаю, смог бы я лучше ответить на такой сложный вопрос.

— Ты уверена, дитя? — спрашивает страж.

Наоки кивает в ответ. Вся пройденная тропа переливается и вспыхивает. Стражи в один голос начинают твердить:

— Достойна!

Феррон поворачивается ко мне:

— Ты сделал правильный выбор, Рен. В ней больше мудрости, чем во многих старых адептах. Эта девушка понимает разницу между любовью и собственничеством. Она видит в тебе равного, а не объект для спасения или принесения в жертву. Это и есть истинная мудрость адепта — не выбирать между плохим и худшим, а всегда смотреть шире и самостоятельно прокладывать свой Путь.

Призрак взмахивает рукой, и вокруг него вспыхивают печати. В шаге от меня появляется Наоки.

— Дитя, ты прошла испытания, и я признаю тебя достойной, — торжественно объявляет наставник. — Теперь ты входишь в весьма ограниченный круг доверенных лиц, — он выполняет лёгкий поклон, а моя возлюбленная отвечает глубоким и почтительным.

— Я рада, что стала достойной этой чести и смогла пройти ваше испытание, Феррон, повелитель пламени.

В ответ учитель вытягивает руки, и на них появляется необычный двуручный меч. Серебристая широкая полоса металла переливается, имея волнистый узор по режущей кромке, словно застывшие волны, набегающие на гарду.

— Пока ты проходила испытания, я немного лучше изучил тебя, — улыбается Феррон, — и подобрал тебе оружие. Познакомься, Клинок Лунной Волны!

— Позволите? — учтиво спрашивает Наоки.

— Конечно, он теперь твой.

Она осторожно берёт рукоять и поднимает массивное и в то же время изящное оружие. Я ощущаю, как её аура усиливается.

— Оружие Небесного ранга имеет свой характер и волю, так что будь с ним осторожна, мастер Водного Дракона. Оно может быть тихим, как штиль в безветренную погоду, а может подняться выше столичных стен, как настоящее цунами, — начинает расписывать свойства своего подарка Феррон.

Я замечаю, что учителю приятна женская компания, пусть он и не хотел сначала признавать мой выбор.

После долгого разговора о клинке и его силах, мы с Ферроном наконец примиряемся. Я извиняюсь за свою вспышку, а он признаёт, что зря не доверился мне раньше. За обедом учитель даёт последние наставления об опасностях Ущелья, а после ведёт нас в ту самую комнату, где я впервые получил маяк.

— Может, останетесь подольше? — в его голосе слышится теплота. С появлением Наоки он изменился, стал мягче, хотя прошло совсем немного времени с момента её признания. — Время здесь течёт иначе. Сможете потренироваться вдосталь.