Следующей встречи не будет. Он больше никогда не коснется потока.

Но… как же Гансвард? Имя друга отозвалось глухой печалью. Единственный, ради кого стоило рисковать и использовать Искусство. Кто не стал врагом и не погиб. Что ж, они попрощались десять лет назад, и для Гансварда это было настоящей разлукой — без путешествий по Светлому миру и без встреч во снах. Если теперь Кэларьян «оставит свои штучки», как выражался Ганс, и никогда не увидит товарища, это будет, по крайней мере, честно.

«Опять расклеился, старик!» — обругал себя Кэларьян. Эти дуралеи ничего не увидели и ничего не поняли. «Кроме того, что ты жив». Но это они знали и раньше, иначе не сторожили бы светящиеся струи. Десять лет! Десять лет кому-то не дают покоя тайны, ведущие лишь к смерти и горю. «Смерти других», — поправился он. В этом ведь все дело, так? Если веришь, что чужая жертва принесёт самому тебе жизнь и богатство, то жажда затмевает всякий страх. Жажда взять больше, чем отведено человеку с рождения.

Кэларьян провёл ладонью по странице манускрипта, не в силах сосредоточиться.

— Да простит меня Единый, — он взял маленький нож и принялся соскабливать чернила со страниц драгоценного тома. Может, еще через десять лет он все-таки сможет дотянуться до Гансварда, а посвященные наконец отстанут. Думать об этом было тяжко и казалось, не спасет даже нудная кропотливая чистка. Уничтожение чужих текстов давно не совестило Кэларьяна, он не раз перечел все свои книги, к каждой написал по тому комментариев, но пергамент кончался, и с годами ценные манускрипты уходили на новые заметки и странички Карланты. Если ему суждено вновь оказаться на юге, он закажет по две копии на каждую загубленную книгу. Если нет… Тогда эти фолианты все равно будут похоронены в снегах вместе с ним.

Буква за буквой строчки пропадали с листа и мысли приходили в порядок. Руки перестали дрожать, работа пошла споро. К тому моменту, когда на улице заскрипели первые шаги глорпов, настроение Кэларьяна почти выровнялось. Он обещал Карланте быть в руинах Хорна на рассвете, а ее все эти проблемы совсем не касаются. Девочка будет поминать дух отца, о духах Кэларьяна ей знать не нужно.

Оглядев чернильную труху, засыпавшую дно полога, Кэларьян убедил себя, что вечером обязательно приберется, и вылез на холод, чтобы затопить очаг.

Запах гари марал чистый зимний воздух, как сажа — снег. Дамы остановили лошадей у развилки, прижимая к лицам платки, Фронадан проехал за герцогом дальше, к костеркам, у которых грелись рудокопы. Снег был усыпан опилками, вокруг лежали заготовленные дрова, из отверстия неглубокого забоя валил дым.

— Шахты есть ещё в миле к северу. Хотите посмотреть? — судя по кислой мине, у Годрика Беренского не было ни малейшего желания делать крюк. Отличная погода его не радовала, солнце заставляло недовольно щуриться, мех с горячим вином уже опустел. Впереди виднелись башни Венброга и он явно хотел вернуться домой.

— Если позволите.

Герцог развернул коня, двигаясь по скрытой в снегу тропе, как корабль среди волн. Лошадь под Фронаданом усердно продиралась следом — сильная, достаточно крупная под немалый рост всадника. Его собственный верховой подвернул ногу, сбившись с тракта в таком же снежном море ещё в центре Берении, а второй добрался до Венброга уже без сил — вчера после метели отряд полдня плутал по белым просторам и без встречающих не нашел бы дорогу.

Перемазанные сажей рабочие молча провожали Фронадана взглядами, рассматривая незнакомый синий герб с лилией.

— На других выработках тоже жгут породу?

— Возможно.

Жгут, это точно. Если рудокопы и не собирались расширять забои, то герцог наверняка приказал это сделать, чтобы посланец короля не совал свой нос, куда не следует.

Фронадан лучезарно улыбнулся ждущим на дороге леди и лордам. Солнце так нагрело воздух, что многие откинули капюшоны, подставляя лучам белокожие лица.

— Прекрасный день для прогулки. Я завидую северянам — вы каждый день любуетесь торжеством этой первозданной белизны. В моей родной Валлении снег подолгу не задерживается.

На губах мужчин едва показались скупые улыбки — здесь ждали эмиссара не для обмена любезностями, а чтобы высказать претензии. Однако дамы выглядели довольными, охотно принимали комплименты и отвечали тем же. Так что прогулка действительно выдалась прекрасной, за исключением того, что в компании до сих пор не появилась леди Грета. Открытая и говорливая, когда-то давно именно она помогла понять истинные настроения Венброга, и Вилиаму не пришлось идти на ненужный компромисс. Это могло сработать снова.